Мальчик, не останавливаясь, произносил свои странные слова. Змея подняла голову, подставляясь под удар. Полковник готов был поклясться, что змея прислушивалась к загово́ру.

Сказка! Фантастика! Не может быть!

Но она прислушивалась! Она даже привстала на своем хвосте.

Удар меча не заставил себя ждать.

Антошин и Малко шагали все быстрей, быстрей, потом и вовсе побежали прочь с этой ужасной поляны.

Когда они остановились отдышаться, полковник спросил:

— Ты читал загово́р против змей?

— Угу, — буркнул мальчик. — Как ты думаешь, он подействовал?

Антошин подумал: приятно, конечно, считать себя эдаким всемогущим победителем змей, но, если откровенно, как-то уж слишком легко все получилось с этими гадами, слишком гладко.

Пора привыкнуть, что здесь свои особые законы. Они кажутся непонятными и чудны́ми. Но они действуют, черт возьми!

— Конечно, подействовал, — честно ответил Антошин.

Малко радостно улыбнулся.

Человек устроен не просто странно, а как-то странно оптимистично. Только что смерть была так близко, что ей даже руку не надо было протягивать, чтобы тебя схватить.

А теперь вот хочется есть. Причем так хочется, что кажется, поймай Антошин сейчас змею, он бы не стал ее мечом сечь, а съел бы сырую, причем с удовольствием.

Они шли через густой лес: Малко впереди, разрубая сплетенные ветки, полковник — следом. Голод уничтожил краски и звуки. Окружающий мир казался бесцветным и беззвучным. Короче говоря, очень противным казался окружающий мир.

Малко успокоил:

— Мы сейчас что-нибудь найдем покормиться. Лес не даст умереть с голоду. Лес всегда накормит.

Парень остановился, наклонился, стал мечом вырывать из земли какое-то растение.

Протянул Антошину толстый желтый корень:

— Ешь.

— Что это?

— Ешь. Это придаст тебе силы.

Корень оказался мягким, безвкусным, но сочным.

Пока Антошин с аппетитом жевал его, Малко вырыл еще два — один съел сам, другой отдал полковнику.

После двух съеденных корней окружающий мир обрел краски, цвета и запахи. Приятней он от этого не стал, но появилось ощущение, что с этим миром вполне можно ужиться.

— Лес — кормилец, — назидательно произнес Малко и показал рукой куда-то влево.

А там… Там оказались целые заросли крупной красной земляники.

— Много ягод не ешь, — предупредил Малко. — С животом будет нехорошо.

Земляника показалась невероятно вкусной, она податливо таяла во рту, оставляя приятную прохладу.

Малко поел совсем немного, лег на траву лицом к небу и сказал:

— Все-таки Сварог здо́рово устроил, поселив людей в лесу. Как бы люди жили без леса? Померли бы от голода и тоски.

Полковник рухнул на траву, блаженно вытянув ноги.

Он уже почти уснул, но тут услышал голос Малко:

— Скажи, а в твоей заоблачной стране есть загово́ры?

У Антошина не было сил фантазировать, и он ответил честно:

— Нет.

Малко встал, подошел к полковнику, посмотрел на него сверху вниз:

— Как же можно жить без загово́ров и заклинаний? Я вот как родился, отец меня начал разным загово́рам учить… Без них же прожить невозможно! Они — защита, они — помощь. Как без них?

Вдаваться в рассуждения о том, как в заоблачном мире можно жить без загово́ров и заклинаний, Антошину было лень, и он спросил:

— А ты что, веришь, что змеи понимают твои загово́ры?

Мальчик присел рядом.

— Я не знаю… — вздохнул он. — Отец меня так учил: когда человеку трудно, когда на него нападают опасности, он произносит загово́ры — призывает добрые силы ему помочь. И добрые силы откликаются, если загово́ры правильные. Добрые силы сами к человеку не придут, если их не звать. Потому что откуда им знать, нужны они человеку или нет. А если загово́р, тогда они понимают, что нужна помощь, и приходят.

«Логично, — подумал Антошин. — Странно у них тут все, но логично. А в нашем мире, может, и понятней, но логики вообще никакой…»

Вот так бы лежать в траве и говорить про непонятное, однако ужасно интересное… Подремать бы тоже не помешало.

Но в походе долго отдыхать нельзя.

Не говоря ни слова, они оба встали и пошли дальше.

Шли недолго. Вдалеке, за деревьями, появился легкий дымок.

— Баня топится: деревня близко. Пошли. Спросим у людей, куда идти. Нет ничего такого, чего не знают люди. Они подскажут.

«Интересно, — подумал Антошин. — А против человека есть загово́р? Или заговорить человека невозможно — нет таких добрых сил, которые могут помочь, когда люди сражаются. Или есть?»

Хотел было спросить об этом Малко, но тот решительно шагал к деревне — скоплению маленьких деревянных домишек.

Полковник пошел за мальчишкой.

Малко направился к дому, рядом с которым стоял еще один — крошечный, отличающийся от прочих тем только, что из его трубы робко шел дым, как бы стесняясь своего появления в жаркое летнее время. К бане.

Малко спешил к этому дому так, словно знал, куда и зачем направляется.

А полковнику эта деревенька с домами-лилипутами не нравилась. Какие-то нехорошие у него были предчувствия.

«Не стоит путать предчувствия с усталостью», — успокаивал себя Антошин.

Но не успокоился: неприятные предчувствия никуда не делись.

С предчувствиями такая история: их можно, конечно, не замечать, но если уж они ощущаются — ничего не поделаешь. Ощущаются, и всё тут.

Когда Малко закончил свой рассказ, старик поднялся и почтительно поклонился ему:

— Не го́рю твоему кланяюсь. Горе не заслуга: к каждому приходит. Кланяюсь родителям твоим, души которых путешествуют сейчас по Вырию и тебя ждут.

Малко тоже встал и поклонился.

Антошину ничего не оставалось, как тоже подняться. Хотя отрываться от стола с яствами не хотелось вовсе.

Старик, звали его Стан, гостеприимно и даже радостно встретил гостей и поставил на стол все, что у него было.

«Не зря Малко в этот дом торопился, — подумал Антошин. — К хорошему человеку пришли, гостеприимному. А предчувствия мои все-таки были усталостью. И ничем иным».

Стан был похож на волшебника из сказки. Узкое морщинистое лицо, длинная седая борода. Большие черные глаза глядели умно и ясно, никакой старческой поволоки на них не было.