– Да, пойдем, – Варис пожал руку своему другу, кивнул мне и направился в заведение, ведя за собой Кристину, которая уходя подмигнула мне.

Мы же с графом сели в экипаж и направились в сторону главного парка, где, как я знала, очень любил прогуливаться король. Этот парк славился своим необъятным прудом, в котором жила небольшая стая лебедей, а около берега простилался благоухающий ковер нежно-розовых лилий. Парк был обнесен по периметру высоченным кованы забором и кому зря сюда вход был запрещен, поэтому большая часть жителей города знали об этой красоте лишь понаслышке.

– Как же красиво! – воскликнула я, усаживаясь на скамью под огромной ивой, которая росла у самой воды. – Нам об этом парке рассказывала как-то мадам Дизар, и я даже и мечтать не могла, что когда-либо ступлю на его территорию. Спасибо вам огромное. Вы мне сказку подарили, – сказала я и не удержавшись чмокнула мужчину в щеку. – Простите, – сразу же извинилась я, поскольку и сама не ожидала от себя такого порыва.

– Не извиняйтесь, – усмехнулся он. – Я никогда не думал, что женщина может быть такой счастливой просто потому, что ей показали какой-то парк. Обычно такие эмоции вызывали лишь драгоценности или подаренные наряды.

– Ну, я в своей жизни видела мало что. Так что обсуждать других не буду. Возможно, живи я в роскоши, то и сама бы радовалась драгоценностям больше, чем такому великолепному виду. А так…Ну где я, и где дорогие подарки? Небо и земля, – засмеялась я. – Так что буду радоваться тому, что у меня есть сейчас. А сейчас, – я встала со скамьи и подойдя к воде сорвала небольшую лилию, – у меня есть это, – я осторожно поднесла лилию к носу графа, – это же нечто совершенное. Это природная драгоценность. Так ведь? – я довольно посмотрела на мужчину, который вдохнув аромат издал едва уловимый стон.

– Не престаю вами удивляться, – проговорил Драган в ответ на мой жест.

– Да ладно вам, – засмеялась я. – Просто вы давно не были обычным фэйри и забыли, что значит радоваться таким мелочам, – осеклась я враз, вспомнив, что так называть его запрещено. – Боже, простите, я сегодня напрочь забываю все ваши запреты.

– Ничего. Я ведь и правда фэйри, – усмехнулся он.

– А почему вы запрещаете так называть ваш народ? – задала я вопрос, наблюдая за мужчиной.

– Потому, что фэйри – это обобщающее понятие для всех, кто относится к нашему виду. Но среди нас ведь есть и очень нехорошие сущности, поэтому мы предпочитаем, чтобы нас называли либо по титулу, либо по принадлежности к клану, – спокойно ответил граф.

– То есть темный охотник, так можно говорить?

– Да, вполне.

– Красиво звучит, – улыбнулась я. – А почему вы не женаты? – окинув взглядом мужчину спросила я, поскольку уж больно любопытно было, отчего такой красивый, богатый и влиятельный фэйри не имел семьи.

Мужчина молча вздернул подбородок, затем после непродолжительной паузы ответил:

– У меня был очень неприятный опыт в жизни, после которого я очень долго приходил в себя. Даже я бы сказал, учился заново жить, верить, чувствовать. Но даже теперь, по прошествии стольких лет, я с уверенностью не могу сказать, что смог это. Поэтому, на данный момент в моей жизни есть только мимолетные, ничего не значащие связи. И я не уверен, что это когда-либо изменится.

– Мимолетные…это как та девушка из кабаре, Мариса? К которой вы сегодня ходили и духами которой вы так сейчас пахнете? – спросила я, поскольку уж очень сильно от него веяло каким-то умопомрачительно приятным запахом.

Бровь графа изогнулась той самой дугой, которая говорила о том, что услышанное ему не очень понравилось, но мне в этот момент было все равно, раз уж он был настроен разговаривать со мной не просто как со служанкой.

– Это личное и не для ваших ушей, Селена, – строго проговорил он.

– Да, извините. Но запах просто чарующий. Теперь я понимаю, почему вы тогда отругали меня за мою воду, – усмехнулась я. – Но у меня есть одно возражение насчет этой темы.

– Какое? – удивленно спросил он.

– Лучше пахнуть водой, стоимостью в пару монет, но заработанных честно, чем благоухать дорогущим колдовским зельем, приобретенным за счет падения твоей совести и чести. Вот так вот, ваша светлость, – проговорила я и увидела, как на его лице промелькнуло какое-то недоуменное выражение, словно я говорила нечто такое, чего он никогда не слышал.

– Еще пара таких реплик и я поверю в то, что не все в этом мире столь порочно, как думал ранее, – сказал граф задумчиво.

– Не стоит. В мире, как мне кажется, все как раз так и есть. Просто я его не видела еще, и он не успел еще меня подмять под себя. Моя мама тоже никогда бы не встала на тот путь, пока был жив отец, ее опора и поддержка. А вот когда она сидела на кухне и плакала, не зная, чем меня накормить, поскольку осталась одна с ребенком на руках, этот мир и сломил ее, сделав из нее стремящуюся к обеспеченному будущему особу. Так что все порочно и довольно-таки приземленно везде. Я в этом дополнительно убедилась, глядя сегодня на Кристину. Пока она была более-менее уверена в завтрашнем дне, она хотела пойти учиться и занять достойное место в обществе. А теперь, когда ее жизнь ткнула носом в такие проблемы, то она враз стала не той девочкой, которую я знала. Это какая-то другая, незнакомая мне, расчетливая молодая леди, думающая о том, как бы захомутать себе кого-то из сильных мира сего, а любовь, счастье…уже для нее на втором плане. И кто знает, как бы я поступила, пойди работать я не к вам, а в то ядовитое заведение, – грустно заметила я, наблюдая за тем, с каким интересом мужчина слушает меня.

– Так интересно, вы не осуждаете…ни свою подругу, которая в первый же день без тени сомнения выставила себя на аукцион, ни свою мать, которая оставила вас в пансионе, так и не появившись больше в вашей жизни, – проговорил граф.

– А за что их осуждать? У каждого свой путь, вы сами сказали тогда мне. Чтобы осуждать кого-то, нужно сначала пройти по той тернистой дороге, которая вывела их к таким поступкам, и кто знает какие решения были бы приняты теми, кто сыплет осуждающими речами, возможно, что их поступки были бы намного страшнее. Порой за таким на вид богоугодным поведением стоит всего лишь отсутствие страшных проблем и не более того.

– Маленький философ, – усмехнулся граф. – Неиспорченный жизнью и смотрящий с надеждой в завтрашний день.

– О да, я такая, – засмеялась я. – Ну что, пойдемте домой? Становится холодно, – сказала я, поежившись от налетающего ветерка.

Когда мы встали со скамьи, граф снял с себя камзол и накинув мне на плечи, сказал:

– Не теряйте этот свет внутри, Селена. Среди вас так мало таких светлых людей.

– Постараюсь, – усмехнулась я. – А вы вылезайте из своей раковины. Вы ведь не такой злобный, каким стараетесь казаться порой. Бояться то вас может и будут…но вот любить…вряд ли, – с этими словами я легонько поцеловала мужчину в слегка колючую от легкой небритости щеку, и мы с ним направились в ждущий нас за воротами парка экипаж.