– Верно. Она мне очень понравилась. Без лишних ужимок и выкрутасов. Она понимала, что поступает неправильно, изменяя своему мужу, и пыталась быть по-своему честной по отношению к самой себе. Ну а покойный ей явно нравился. Ты видел, как она несколько раз чуть не расплакалась и мне с трудом удавалось ее отвлечь.

– И теперь у нас целая куча подозреваемых, – подвел неутешительный итог Вейдеманис, – и мы даже не знаем, отчего так неожиданно умер Долгоносов.

– Давай по очереди, – предложил Дронго, – первым номером должен идти Ростом Нугзарович Окрошидзе. Он все время пытался подражать своему шефу, сразу занял его кабинет, ввел новые драконовские методы, не захотел помочь расследованию и принять нас. Его стремление стать директором института могло перевесить разумную осторожность, и он мог захотеть избавиться от своего шефа. Такой мотив подойдет?

– Более чем. Ты ведь знаешь, сколько таких случаев встречается в жизни, когда убивают из-за меньшей должности.

– Второй подозреваемый – профессор Соколовский. Интересно, что в научных разработках и в зарегистрированных патентах будет стоять фамилия не Долгоносова, а Соколовского. Такой мотив может оказаться очень действенным. Тем более что Соколовский не одобрял амурные похождения своего шефа. Такой новый Сованарола.

– Кто третий? – поинтересовался Вейдеманис.

– Конечно, Моркунас. Я спросил его в конце нашей беседы – по-прежнему ли он любит свою жену. Он мне не ответил. Видимо, ждал, чтобы я скорректировал свой вопрос. Когда не дождался, просто вышел из кабинета, ничего мне не сказав. Такое поведение и молчание красноречивее любых слов. И еще один интересный факт. Через несколько дней после смерти Долгоносова его вдову и усыновленного сына навещает сам Калестинас Моркунас. Такая вот интересная антипатия.

– В реальной жизни может быть все, что угодно, – хмуро заметил Вейдеманис.

Дронго подумал, что проявил нетактичность. Ведь супруга самого Эдгара тоже в свое время отказалась от него.

– И наконец, начальник отдела кадров Кошкин, – вспомнил Дронго. – Мотива мы пока не знаем, хотя Людмила утверждает, что он ненавидел Долгоносова на почве ревности к ней самой. Из-за ревности могут убить, но не после того, как она уже полтора года не работала в их институте. А других видимых мотивов у него не должно было быть.

– И еще сама Далвида Марковна, – напомнил Вейдеманис, – уже пятеро. Хотя ее мотивы меньше всего понятны.

– Был еще один человек, который заходил в тот день к Долгоносову, – сказал Дронго, – это Балакин.

– А какие мотивы? Он являлся помощником погибшего, не скрывает, что тот его опекал и все для него делал. Даже ввел должность второго заместителя директора. Балакин многим обязан своему бывшему шефу. Судя по тому, что Окрошидзе не пустил нас в институт, а Балакин решил помочь с пропусками, они не очень любят друг друга и ладят. Но у Балакина тоже нет абсолютно никаких видимых мотивов для совершения преступления. К женщинам он явно равнодушен. Это было сразу заметно. Научной карьеры бывший помощник и завхоз делать не собирается. Подсиживать своего шефа тоже глупо, – Эдгар покачал головой, – он явно не вписывается в первую четверку. И сейчас ты наверняка скажешь, что убийцей всегда бывает менее всего подозреваемый человек. Но в данном случае начисто отсутствуют мотивы.

– Да, – согласился Дронго, – похоже, что ты прав. Но в любом случае нужно проверить и убедиться, что Николая Тихоновича Долгоносова действительно отравили. Не понимаю, почему его молодая жена поторопилась предать тело кремации. Нужно отправляться к вдове покойного, хотя я понимаю, что это будет нелегко. Она не пустит нас даже на порог своего дома.

– Может, соврать? – предположил Вейдеманис. – Сказать, что мы из прокуратуры и начали свое официальное расследование.

– Она попросит показать наши документы, – возразил Дронго. – И как только выяснится, что мы блефуем, с нами просто перестанут разговаривать. Не говоря уже о том, что попасть во второй раз в институт будет практически невозможно.

– Тогда предлагай варианты, – пожал плечами Эдгар, – каким образом нам выйти на вдову покойного.

– Позвоним и выскажем свое соболезнование, – сказал Дронго, – а потом попросимся на прием.

– Интересно, чем ты объяснишь свой интерес? – спросил Вейдеманис.

– Начавшимся расследованием. – Дронго взял телефон и стал набирать номер мобильного Далвиды Марковны. Ему повезло. Она сразу ответила:

– Слушаю вас. – По-русски она говорила безо всякого акцента.

– Добрый день, – начал разговор Дронго, – извините, что беспокою вас. Это госпожа Далвида Долгоносова?

– Да. Кто со мной говорит?

– Я нотариус, – сообщил эксперт, – и беседую с вами по поручению нашего ведомства. Дело в том, что сейчас уточняются размеры наследства вашего покойного мужа и у нас есть основания считать, что среди двух замороженных счетов на Кипре, возможно, есть и счета вашего умершего супруга.

– Очень даже возможно, – сразу согласилась молодая вдова, – что я должна делать? Куда мне приехать?

– Никуда не нужно приезжать, – сказал Дронго, – мы приедем сами к вам и переговорим. Конечно, если вы хотите узнать, какие суммы денег лежат на счетах и как их можно перевести на ваше имя.

– Обязательно, – согласилась Далвида, – когда вы можете ко мне приехать?

– Прямо сейчас.

– Приезжайте. Только я живу на даче. На Николиной Горе… Запишите адрес. – Женщине понравилось их предложение.

Дронго вежливо попрощался и убрал телефон.

– Прекрасно, – одобрительно проговорил Вейдеманис, – это был самый лучший ход. У человека, который готов сообщить ей о деньгах умершего мужа, она не попросит документов, чтобы его ненароком не обидеть. И сразу готова принять, чтобы обсудить все детали перевода счетов. А учитывая, что они были женаты только два года и он явно скрывал от нее свои связи с другими женщинами, Далвида должна понимать, что у него были свои секреты от нее. И конечно, она готова поверить, что супруг действительно имел счета в разных офшорных зонах, на которых держал часть своих денег. Что, собственно, делают и многие богатые люди почти из всех стран СНГ и Прибалтики. Ты просто молодец.

– Не перехвали, – пробормотал Дронго. – Сейчас по дороге заедем в любой банк и откроем счет на имя Долгоносова Николая Тихоновича, предъявив наши паспорта. А потом получим разные документы, которые можно предъявить вдове. И вместо ста долларов там может оказаться сто тысяч, которые она сможет почти сразу получить.

– Поехали, – согласился Вейдеманис, – но учти, что если тебя разоблачат, то мы уже никогда больше не сможем даже близко подойти к дому Далвиды. Не говоря уже о том, чтобы с ней побеседовать.

– По большому счету, мы едем ее защищать, – возразил Дронго. – Если его действительно убили, то первое и основное подозрение падает на супругу покойного, на его вдову, которая забрала сына и уже через семь дней уехала в Германию. Это выглядит некрасиво. И не только в глазах его сестры или дочери. Но и всех остальных. А когда люди узнают, что она еще умудрилась встретиться перед отъездом со своим первым мужем, отцом своего ребенка, то подозрения по поводу убийства своего второго мужа могут перерасти в уверенность. На ее месте я бы порадовался приезду экспертов, которые попытаются разобраться в истинных причинах случившегося.