— Ладно, но все же позволь кое-что сказать тебе касательно родителей, то, о чем не говорится в разных самоучителях или журналах, где наставляют, как воспитывать детей. — Отец повернулся и наклонился поближе к Майрону. — Мы, родители, сильно преувеличиваем собственную значимость.

— Скромничаешь, — заметил Майрон.

— Ничуть. Знаю, ты считаешь нас с матерью замечательными родителями. Я рад. По-настоящему рад. Может, в твоих глазах так оно и было, только ты старался не замечать разные неприятные вещи.

— Например?

— Я не хочу копаться в собственном грязном белье. Да и не о том сейчас речь. Наверное, мы действительно были хорошими родителями. Как и большинство отцов и матерей. Большинство стараются изо всех сил, и если допускают ошибки, то именно потому, что слишком стараются. Но видишь ли, дело в том, что мы, родители, в лучшем случае, как бы это сказать, — автомеханики. Мы можем все подогнать, привести двигатель в порядок, заставить его работать, проверить масло — словом, привести машину в рабочее состояние, подготовить к езде. Но машина — это всего лишь машина. Когда ее выпускают, она уже является «ягуаром», «тойотой» или «фольксвагеном». «Тойоту» в «ягуар» не превратишь.

— «Тойоту» в «ягуар»? — поморщился Майрон.

— Ты меня понял. Да, сравнение хромает, а если подумать, то на обе ноги, потому что звучит вроде как приговор, например: «ягуар» лучше «тойоты» или какой-нибудь другой марки. Это не так. Просто это разные машины с разными потребностями. Так же и дети. Иные рождаются застенчивыми, иные бойкими, кто-то зачитывается книгами, а кто-то гоняет мяч — по-всякому бывает. И то, как мы вас воспитываем, не имеет особого к этому отношения. Конечно, мы способны привить какие-то ценности и все такое прочее, но, пытаясь изменить природу, мы обычно все только портим.

— Пытаясь превратить «тойоту» в «ягуар»? — уточнил Майрон.

— Не умничай.

Относительно недавно, перед тем как сбежать в Анголу, точно такие же идеи, хотя и в совершенно иных обстоятельствах, развивала Тереза. Состояние выше настояния, повторяла она, и ее аргументы одновременно радовали душу и смущали, но сейчас, когда напротив сидел отец, они уже не казались Майрону такими убедительными.

— Брэд не был создан для того, чтобы сделаться домоседом, — продолжал отец. — Ему всегда не терпелось сорваться с места. Он был создан для странствий. Он, я бы сказал, родился кочевником, как и его предки. Поэтому мы с матерью его и не удерживали. Детьми вы оба были отличными спортсменами. Ты был помешан на идее соревнования. Брэд — нет. Он ненавидел состязания. Из этого не следует, что он хуже или лучше тебя, просто — другой. Ладно, устал я что-то. Довольно. Полагаю, у тебя есть серьезные основания, чтобы попытаться найти брата после стольких лет разлуки?

— Есть.

— Вот и хорошо. Потому что, несмотря на то что я сейчас наговорил, ваш разрыв стал одним из самых больших несчастий в моей жизни. И будет замечательно, если вы помиритесь.

Наступившее молчание нарушил пронзительный звонок мобильника Майрона. Майрон посмотрел по определителю, кто звонит, и с удивлением осознал, что это Ролан Димон, тот самый офицер нью-йоркской полиции, который так выручил его вчера в клубе «Даунинг, три».

— Я должен ответить, — извинился Майрон.

Отец кивнул — давай, мол.

— Да?

— Болитар! — рявкнул Димон. — Мне казалось, что он уже покончил с этими играми.

— Кто?

— А то сами не знаете. Где, черт возьми, этот псих Уин?

— Понятия не имею.

— Ну так найдите его.

— А в чем, собственно, дело?

— В том, что у нас большая и довольно гнусная проблема. Так что ищите, да поживее.

Через забранное решеткой окно Майрон заглянул в реанимационную палату. Рядом, слева стоял Ролан Димон. От него несло жевательным табаком и чем-то напоминавшим дешевый бренди. Родившись и проведя детство в Адской Кухне Манхэттена,[20]Димон тем не менее любил щегольнуть ковбойским видом в городском стиле; сейчас на нем была туго обтягивающая грудь блестящая рубашка на кнопках и туфли, настолько шикарные, что, казалось, он снял их непосредственно с ног лидера фанатов футбольного клуба «Сан-Диего чарджерз». Волосы у него были ярко-рыжие. Майрон чувствовал, что Димон искоса поглядывает на него.

На койке с широко открытыми, устремленными в потолок глазами и трубками, подведенными по меньшей мере с трех сторон, плашмя лежал Мускул Кайл, главный качок из клуба «Даунинг, три».

— Что это с ним? — спросил Майрон.

— Да много чего, — ответил Димон. — Но главное — разрыв почки, причиной которого, по словам врача, является — цитирую — «четко выраженная тяжелая брюшная травма». Забавно, правда?

— Что тут забавного?

— Видите ли, наш приятель какое-то время будет писать кровью. Припоминаете вчерашний вечер? Это то самое, чем угрожала вам нынешняя жертва. — Ради пущего эффекта Димон сложил на груди руки.

— Ну и, по-вашему, это моих рук дело?

— Давайте на минуту, — нахмурился Димон, — сделаем вид, что я не такой уж пустоголовый кретин. — В руках у него была пустая банка из-под кока-колы, и он сплюнул туда пережеванный табак. — Нет, я не думаю, что это ваших рук дело. Мы оба знаем чьих.

— А что сам Кайл говорит? — Майрон повел подбородком в сторону кровати.

— Что его избили. В клуб ворвались какие-то типы и напали на него. Лиц не видел, опознать не может, обвинений выдвигать не собирается.

— Может, так оно и было.

— Ну да, а одна из моих бывших жен, может, позвонит мне и скажет, что я могу больше не платить алименты.

— Что вы хотите от меня услышать, Ролли?

— Мне казалось, вы контролируете его действия.

— Но вы же не можете утверждать, что это дело рук Уина.

— Нам обоим известно, что это именно так.

— Давайте я сформулирую иначе. — Майрон отошел от окна. — У вас нет никаких доказательств.

— Еще как есть. Во-первых, камера видеонаблюдения на здании банка рядом с клубом. Она охватывает большую площадь, и на ней хорошо видно, как Уин подходит к этому нашему приятелю-силачу. Какое-то время они разговаривают, а потом оба возвращаются в клуб. — Димон замолчал и отвернулся. — Странно.

— Что странно?

— Обычно Уин ведет себя более осторожно. Наверное, с годами хватку теряет.

Вот это вряд ли, подумал Майрон, и сказал:

— А как насчет внутренних камер наблюдения?

— А что с ними?

— Вы сказали, что Уин с Кайлом вернулись в клуб. На внутренних камерах это видно?