Хотелось возразить, что я профи, вся в баб Нюру, но вовремя прикусила губу.

– Ну, я жду.

– Я видела привидение.

– Ну слава богам, – старушка неожиданно радостно всплеснула руками. – Она показалась.

– Кто она?

– Кто-кто, моя сноха. Приемная мать Эливентора. Думаешь, я зря заселила тебя именно в ее покои? Так и знала, что ты избранная.

– Боже, – теперь пришел мой черед всплеснуть руками, – ну почему вы опять взялись за прежнее? Только смущаете меня и своего внука. С чего вы взяли, что я та самая?

– Просто поверь. Я хоть и слаба телом, но в ясном разуме мне не отказать. Поэтому не кричи, если мать Эли опять тебе покажется. Мы так долго ее ждали.

– Она опять появится?! – я скомкала на груди ночную сорочку. – А вы не могли бы остаться со мной? Как-то не привыкла я к общению с призраками.

К чему скрывать, что мне страшно?

– Она и при жизни была доброй девочкой, с чего бы ей после смерти измениться? Просто выслушай и запомни все, что она тебе скажет. Это важно. Она обещала мне. Из загробного мира видно все то, что здесь скрывается за семью печатями.

Королева-мать хлопнула в ладоши, двери снова распахнулись.

– Не забудь утром зайти ко мне с докладом, – старуха величественно качнула головой слуге и отбыла, не забыв прихватить подсвечник.

Я забралась на кровать. Одно дело обещать пообщаться с призраком, другое – в темноте остаться наедине с потусторонним существом. У меня все в животе замерло.

Когда в дверь поскреблись, я от страха подпрыгнула.

– Это я, миффи Шило. Не бойся.

Муф Эливентор выглядел вполне прилично: рубашка, правда, не застегнутая у шеи на последние пуговицы, и легкие штаны. Ступни босые по вполне понятной причине – попробуй прокрасться на цыпочках и никого не разбудить в сапогах по колено.

У двери произошла небольшая заминка – муф оттолкнул Дайко, попытавшегося проникнуть следом.

– Фу, пес! Стеречь!

И прямиком запрыгнул в мою постель. Я от удивления открыла рот. А наглый муф приложил палец к моим губам.

– Тише. Если ты видела мою мать, то на самом деле избранная.

– Боже, и вы туда же!

– Я не говорю, что обязательно женюсь на тебе, но ты первая, кому она показалась.

– И многие девушки побывали в этой постели? – они что, устраивают здесь тестирование? Тащат сюда всякий сброд и ждут, появится привидение или нет? Надеюсь, простыни меняются часто.

– Я уже называл цифру, помнишь?

– Сорок? И к каждой из них вы прыгали в постель?

– Нет, к тебе первой.

– Есть чем гордиться.

Муф, прислушавшись к шуму дождя за окном, еще раз показал жестом «Заткнись» и нырнул под покрывало.

Закричать бы, потребовать, чтобы убирался, но как остаться наедине с призраком? Пусть лежит. Еще отведу душу, наорусь. Понятно же, что не за ласками прибежал, а хочет самолично убедиться, что здесь будет происходить.

Я тоже успокоилась. Не один в поле воин. Поэтому пристроила голову на подушку и сложила ручки на груди. Жду.

***

Снилась мне наша коммуналка. Зеркала завешаны простынями, я безутешно рыдаю на плече нашего участкового. Он успокаивает как может.

– Куда меня теперь? – хлюпаю носом. – В детский дом? Но я же уже большая, мне пятнадцать. Могу сама о себе позаботиться.

– А на что жить станешь?

– Пенсию по потере кормильца дадут. Дадут же? – я не знала. Слышала, как соседки у гроба с телом баб Нюры судачили.

– Не протянешь. Да и не положено одной оставаться. Без пригляду, – он крутит в руках фуражку. На редких волосах след от нее, как от обруча. Потом вдруг лезет в карман и вытаскивает потрепанную визитку. Края замяты, в пятнах. Видать, давно с собой носит. – На, позвони. Обещали для девочек-сирот интернат с полным обеспечением. Уход. Школа опять-таки. Но туда не всех берут. Малышеву Катерину твоих же лет не взяли. А ты, может, подойдешь.

– Когда звонить? – от слез не вижу ни номера телефона, ни фамилии.

– Прямо сейчас и звони. Иначе не успеешь. Через час служба опеки за тобой придет. Дай-ка я тебя сфотографирую, чтобы знали, о ком идет речь.

Я сдергиваю с головы черную косынку, ею же вытираю лицо. В какой интернат возьмут с такой опухшей рожей? Глаза красные, губы трясутся.

– Безнадежно все, – произношу я, стискивая телефон участкового в руках. Мажу мимо нужных цифр. Он, заметив, как дрожат мои пальцы, возвращает мобильник себе.

– Ай, дай я сам.

***

Дальше уже не сон, а воспоминания, что приходят ко мне без спроса. Глаза закрыты, а мозг крутит-крутит…

Через сорок минут за мной приехали. С врачами и чемоданчиком для забора крови. Те осмотрели меня, назвав процедуру обязательной диспансеризацией, взяли из пальца и вены кровь и ушли.

В отличие от врачей, тетка, что приехала за мной, не торопилась. Задавала вопросы и записывала ответы в анкету так, будто специально тянула время. Как я позже догадалась, она ждала звонка, и как только он раздался, все завертелось гораздо быстрей.

– Нет, никаких личных вещей, – представительница школы остановила меня, заставив захлопнуть дверцу шифоньера. – Вам все выдадут.

Ну и хорошо. Вещей особо и не было: джинсы с майкой, куртка на вырост, школьная форма.

Мои документы уложили в прозрачную пластиковую папку, на которой крупно написали «Валерия Вострикова, 15 лет».

– Можно я хотя бы бабушкину чашку с собой возьму? С подсолнухами?

Сама же и разбила ее, неловко засовывая в сумку. Звон осколков вызвал новый водопад слез.

Участковый, подгоняя, больно пихнул меня в бок. Потом еще раз, еще.

– Да проснись же…

***

Я открыла глаза. Чужая ладонь, выпростанная из-под покрывала, зажимала мне рот. Я оттолкнула ее и села. Прямо передо мной в воздухе висел призрак. Туманный, бесцветный, размытый. Но платье в пол и высокая прическа выдавали в нем женщину.

Она протянула руку и провела по моей щеке. На коже остался влажный след, будто призрак на самом деле состоял из тумана.

– Красивая… – произнес тихий голос. – Приветствую тебя, гостья из чужого мира. Я тебя ждала…

Я, наконец, осмелела. Еще бы! Муф Эливентор из под покрывала без устали тыкал в меня пальцем, заставляя действовать. 

– Вы что-то хотели передать вашему сыну?

– Сыну? – женщина, чьи черты проявились лучше, словно она усилием воли собрала себя в кучу, слабо улыбнулась. – Нет, не сыну. Тебе. Отведи Эли в Демонову падь.