Никита Семёнович.

– Ну что вы! Не надо!

– Даже не спорьте! Это наша семейная традиция! Мои родители всегда дают гостям с собой пироги.

– Они что, оба у вас пекут? – удивилась Мирослава.

– А как же! Всегда в четыре руки! – рассмеялся он. – Это Аля печь не любит. А я и не настаиваю! Полезно есть только ту пищу, что приготовлена с любовью. Поэтому и пеку сам.

– Здорово. – Мирослава была вынуждена принять из рук хозяина небольшой мешочек с двумя бабочками на одном цветке. Сквозь полиэтилен чувствовалось тепло тщательно упакованных пирожков.

* * *

Мирослава вошла в дом по-кошачьи неслышно и замерла на пороге гостиной, прижав к себе пакет со всё ещё тёплыми пирожками. Морис сидел за роялем, весь погружённый неведомо во что, и тихо наигрывал…

Его длинные сильные пальцы любовно касались клавиш, извлекая из них пленительные звуки.

Мирослава прислонилась к косяку и, стараясь не выдать своего присутствия, заслушалась.

Неожиданно его что-то насторожило, он обернулся:

– О, я не слышал, как вы вошли.

– Ты прекрасный музыкант! С каждым разом я всё более убеждаюсь в этом.

– Я не профессионал.

– Это не важно. Когда ты играешь, то мир преображается. Твоя игра завораживает.

– Если бы я мог заворожить вас, – тихо произнёс он и посмотрел ей в глаза.

– Так я и была минуту назад заворожённая тобой, – улыбнулась она.

– Минуту назад? – переспросил он рассеянно.

– Угу, – её улыбка стала ярче.

Дон спрыгнул с рояля и принялся тереться о ноги Мирославы, время от времени поднимая голову и преданно заглядывая ей в глаза.

– А что это вы держите в руках? – спросил Морис.

– Пирожки.

– Вы купили пирожки в кулинарии? – спросил он подозрительно.

– Что ты! – воскликнула она притворно возмущённо. – Как ты мог заподозрить меня в таком кощунстве?

– Откуда же у вас пирожки?

– Мне вручил их муж клиентки!

– Вы встречались с мужем Дарской?

– Конечно.

– А он где взял пирожки?

– Испёк, можно сказать, на моих глазах!

– Шутите? – недоверчиво спросил Морис.

– Ничуть.

– Тогда идёмте?

– Куда?!

– На кухню. Я заварю чай и снимем пробу с пирожков.

– Я уже сняла, – призналась Мирослава.

– Всё равно, – усмехнулся Морис. – Идёмте, составите мне компанию.

Вся троица дружно отправилась на кухню. Мирослава разломила один пирожок пополам. Половину взяла себе, половину отдала Дону. Остальные предназначались Морису.

Но он подумал о Шуре и оставил два пирожка вечно голодному Наполеонову.

Угадав его намерения, Мирослава заметила:

– Они остынут.

– Ничего, я разогрею их в духовке.

– Ну что ж, – согласилась она.

– Расскажите мне о том, что удалось узнать вам сегодня?

– Увы, ничего нового мне не сказали ни Лидия Дарская, ни Сергей, ни муж Алевтины Артуровны Никита Семёнович.

– Совсем?

– Можно сказать, что совсем. Впрочем, Сергей и Муровицкий не верят в добровольное самоубийство Дарского.

– Так Алевтина Артуровна тоже не верит…

– Угу. Чем я больше думаю об этом деле, тем более странным мне кажется выбранный Дарским для ухода из жизни день.

– Почему?

– Такое впечатление, что кто-то боялся, что помирившись с сыном, он может изменить завещание.

– Бояться могла только вдова. Но все в один голос твердят, что у них с мужем были идеальные отношения.

– И никаких любовников на горизонте, – вздохнула Волгина.

– Хотите копнуть глубже?

Она пожала плечами. Наклонилась, подхватила на руки облизывавшегося после съеденной половины пирожка Дона и уткнулась лицом в его густую шерсть. Кот тихонько замурлыкал, словно хотел умиротворить хозяйку и настроить её на нужную волну.

– Знаешь, – сказала Мирослава, опуская кота на стоявшее рядом кресло, – у меня в голове какой-то странный калейдоскоп, и узор постоянно меняет очертания…

– И что? – усмехнулся Морис её сравнению.

– Ничего. Поедем на площадь Славы, посидим под липами, на воду посмотрим.

– На чём поедем?

– Ты поведёшь, – задумчиво обронила Мирослава.

– Значит, на «БМВ»?

– Значит…

Они оставили автомобиль на стоянке и вошли в сквер.

Вовсю цвели липы, деревья были точно усыпаны кистями ароматных звёздочек. И опьяняющее благоухание их не только пропитывало воздух вокруг, но и разносилось ветром по городу.

Морис и Мирослава выбрали свободную скамью под деревьями напротив фонтана и расположились на ней. Зной здесь почти не ощущался, городской шум если и долетал, то глухо, напоминая скорее ворчание волн в скалах, чем гул дорог.

Но время от времени относительная тишина нарушалась щебетом весёлых голосов и смехом. Дело в том, что сквер, утопающий в зелени и цветах, был издавна избран местом паломничества новобрачных.

Вот и сейчас юная невеста в пышном платье, напоминавшем взбитые сливки, важно шла по кромке бордюра окружающего фонтан. А улыбающийся жених держал её за руку, готовый в любой момент подхватить суженую, если она вдруг оступится. Но с координацией движений у девушки всё было в порядке и готовность жениха, к счастью, оказалась не востребованной. Затем было фотографирование пары со свидетелями и без. И наконец вся компания, непрерывно гомоня, двинулась дальше. Мирослава облегчённо вздохнула.

– А вы хотели бы так же в белом платье прогуливаться по краю фонтана? – тихо спросил Морис.

Мирослава искренне рассмеялась:

– Шутишь?

– Нисколько…

– Ты что, о женитьбе задумался?

– Почему бы и нет…

– Ну-ну. И невесту присмотрел?

– Как сказать…

– Значит, присмотрел… А она об этом знает? – лукаво спросила она.

– Пока нет, – светлая кожа Мориса окрасилась нежным румянцем, – но догадываться должна.

Она сделала вид, что не понимает его намёков, и проговорила с притворной грустью:

– Мне будет жаль терять такого ценного работника.

– Кто вам сказал, что я собираюсь увольняться? – изумился Морис.

– Мало какая девушка, тем более жена, смирится с тем, что муж пропадает на работе и днём, и ночью.

– Моя будет только рада, – уверенно заявил Морис.

– Надо же! Удивительная девушка.

– Да, необыкновенная. – Морис внимательно посмотрел на Мирославу и улыбнулся.

– И чего ты на меня уставился? – неожиданно рассердилась она.

– Извините, я не хотел вас сердить. – Он тихонько дотронулся своими длинными пальцами до её плеча.

– Ты пошутил? – спросила она.

И он расслышал в её голосе нечто, что окатило его сердце ласковой волной.

– Но ведь вы тоже когда-нибудь выйдете замуж, – проговорил он, и голос его предательски дрогнул.

– Замужество не входит в мои планы, – отрезала она, – по крайней мере, в ближайшее время.

– Но почему?!

– Посуди сам, какая из меня жена?

– Хорошая…

Мирослава рассмеялась:

– Я властная, решительная, вся в работе.

– В этом нет ничего плохого…

– Тебе нравятся женщины, которые командуют парадом? – усмехнулась она.

– Всегда можно договориться, пойти навстречу друг другу.

– Интересный у нас с тобой разговор получается.

– Ну вот, общаясь с друзьями, вы ведь не изображаете из себя танк, а находите точки соприкосновения.

– Тут ты прав, – отозвалась Мирослава, приподнялась и сорвала с ветки липы ароматный цветок.

– Разве с мужем так же не может быть?

– Не знаю, просто я не хочу замуж, – призналась она. – Мне и так хорошо. Чувствуешь, какой аромат? – Она поднесла к его носу липовый цветок.

– Чувствую, пахнет мёдом и опьяняет, голова кружится. Упаду вот от избытка чувств в обморок, что делать будете?

– Возьму на руки и отнесу в машину, привезу домой, напою липовым отваром…

– Мне нравится такая перспектива, начинаю падать в обморок, – заявил Морис.

– Лучше не надо.

– Почему?

– Не хочется, чтобы такой ценный работник нежился в постели, пока я напрягаю, как говорил Пуаро, свои серые клеточки.

Морис вздохнул, изображая сожаление.

– Идём, – сказала она.

– Куда?

– Спустимся вниз.

Они спустились по длинной крутой лестнице на набережную и долго бродили там, любуясь Волгой и скверами, залитыми зеленью и пестрящими цветами. Потом медленно поднялись наверх и вернулись к фонтану.

– Я хочу за тобой поухаживать, – сказала Мирослава.

– Рад это слышать.

Она улыбнулась и купила ему мороженое с миндалём и кремом у усатого мороженщика, не отрывавшего от неё глаз. Сама она мороженое не любила и ограничилась фруктовым льдом.

Домой они вернулись тогда, когда солнце уже скользило по крышам домов.

Возле ворот в машине спал следователь Александр Наполеонов.

Мирослава всплеснула руками:

– Не мог позвонить!

– Вы бы лучше дали ему запасной ключ от дома, – усмехнулся Морис.

– Я подумаю над этим вопросом.

Она забралась в машину следователя и не слишком вежливо передвинула спящего друга