class="p1">– Уверена! Сам бы мог сообразить!

Морис ничего не ответил, моля Господа Бога об одном, чтобы скорее приехала Мирослава.

Он вспомнил, что Шура называл Людмилу не иначе как «свой парень». Сейчас «свой парень» доканчивал второй бокал виски, оставаясь абсолютно трезвым…

«Как хорошо, что Мирослава ограничивается винами, – пронеслось у него в голове. – Не знаю, как бы я перенёс, если б она глушила стаканами виски».

– Я пойду покурю, – сказала Люси. – Выйдешь со мной?

– Нет уж, дорогая, хочешь травиться, травись одна. А мне моё здоровье дорого.

– Ну-ну, больно ты правильный! С тобой от скуки помрёшь. – Она притворно вздохнула и, щёлкнув у Мориса перед носом зажигалкой, вышла на улицу.

Миндаугас только головой покачал и вспомнил, что отец Люси Павел Степанович не курит и, по словам Мирославы, если и пьёт, то не более 100 грамм водки и то редко. Порой пиво. А в основном крепкий чай из… пивной кружки.

В гостиную вошёл или скорее вбежал Дон.

– Что, и во дворе тебя допекла? – участливо спросил Морис.

Кот тихо муркнул в ответ и потёрся головой об его ноги.

Минут через пятнадцать вошла Люси и сказала, что она дозвонилась до Мирославы и они договорились встретиться в «Старой мельнице»!

– Так что я вас покидаю, мистер, – хмыкнула она.

– Слава тебе господи, – произнёс Морис тихо по-литовски.

– Что?!

– Скатертью, говорю, дорога!

– Грубиян!

– Странно, а я слышал, что в старину это обозначало – пожелание хорошего пути.

– Так то в старину! А теперь это значит – выметайся поскорей!

– Надо же, – усмехнулся он, – буду знать.

Она хмыкнула и ушла. Уже когда она выходила за ворота, Морис с тоской осознал, что она пьяна и неизвестно на кого нарвётся, ловя попутку. Вздохнув, он отправился в гараж.

Люси твёрдым шагом с высоко поднятой головой шествовала в направлении выхода из посёлка.

«Надо же, – подумал Морис с лёгким восхищением, – идёт так, словно ни грамма алкоголя не выпила».

Он затормозил рядом с ней и открыл дверь.

– Ты? – искренне удивилась она.

– Садись!

– Ты хочешь, чтобы я вернулась, – в её голосе прозвучали едва уловимые нотки желания.

– Ещё чего! – фыркнул он и повторил: – Садись! Я отвезу тебя к кофейне.

– Да пошёл ты!

Морис вышел из автомобиля, бесцеремонно затолкал в него Людмилу, сел сам и тронул автомобиль с места.

– А если я в отместку оцарапаю тебя? – спросила она немного погодя.

– Ты не сделаешь этого, – ответил он равнодушно.

– Это ещё почему?!

– Подумай сама, ты ведь не глупая.

– Спасибо за комплимент! – сердито прошипела она. – Конечно, Славка вовек не простит мне, если я такой божественный лик испорчу!

– Ну вот видишь, – усмехнулся он.

За весь остальной путь он не проронил ни слова. Она тоже молчала, отвернув голову к окну. Недалеко от «Старой мельницы» он затормозил:

– Выходи.

Она вышла, всё так же молча, и с силой хлопнула ладонью по дверце.

– Автомобиль ни в чём не виноват, – заметил Морис и уехал.

Отъехав полквартала, он набрал номер сотового Мирославы:

– Я только что довёз вашу подругу до кофейни. Она несколько перебрала, поэтому позаботьтесь о её транспортировке домой.

– Спасибо, Морис.

– Не стоит.

Когда «Волга» Мирославы остановилась на стоянке возле «Старой мельницы», Люси уже открывала дверь. Мирослава быстро закрыла автомобиль и поспешила за подругой.

– Давай сядем за тот второй столик справа у окна? – произнесла она над ухом Люси.

Та ничуть не удивилась её внезапному появлению:

– Давай.

Они прошли в зал и заняли столик. Почти сразу возле них появился официант, и они сделали заказ.

– Меня Морис сюда привёз, – обронила Люси.

– Хорошо.

– Ты нисколько не ревнуешь?

Мирослава рассмеялась.

– Я ездила к тебе.

– Угу.

– Я надеялась, что не застану тебя дома… – призналась Люси.

– Понятно.

– Что тебе понятно?!

– Что поплакаться в жилетку Мориса тебе не удалось.

– Не удалось.

– Но ты должна была заранее знать, что это дохлый номер.

– Бессердечная!

– Кто бы говорил, – усмехнулась Мирослава.

– Между прочим, у меня сердце разбито!

– Опять?!

– Что значит опять?

– Так оно же у тебя часто… бьётся.

– Смеёшься?

– Нет, конечно.

– Представляешь, этот гад мне изменил!

– Вовка?

– Какой Вовка?! Стёпка!

– Я, кажется, Стёпку пропустила, – робко заметила Мирослава.

– Я тебе ещё не успела о нём рассказать, – покаянно вздохнула Люси.

– Вы с ним давно?

– Уже три недели!

– А!

– И вдруг я узнаю, что он изменил мне с фифой из их отдела!

– Откуда ты это узнала?

– Добрые люди проинформировали!

– Добрые люди не всегда верную информацию предоставляют, – заметила Мирослава.

– Согласна. Но эта информация верная оказалась, верней не бывает!

– И что ты?

– Поехала к нему на работу и устроила выволочку!

– При всех?

– Они мне не мешали.

– Совсем?

– Совсем. – Люси пожала плечами: – Хотя наблюдали с интересом.

– Что же ты с ним сделала?

– Высказала всё, что о нём думаю! И поколотила его!

– Боже мой! Чем?

– Телефоном!

– И что теперь с ним?

– Покалечился, – вздохнула Люси.

– Он в больнице?

– В какой ещё больнице? Он совсем уже! Каюк ему!

– Так это же пахнет уголовным делом!

– Уголовное дело из-за какого-то телефона? – фыркнула Люси. – Скажешь тоже!

– Так покалечился телефон? – догадалась Мирослава. – В смысле сломался?

– Ну!

– А этот, как его…

– Стёпка?

– Да. Что с ним?

– Синяками отделался. Но я ему сказала, что больше с ним встречаться не буду! И он не возражал! – подвела итог Люси.

– Надо думать, – тихо обронила Мирослава.

– Паразит, короче!

– Не расстраивайся! Вокруг так много парней.

– Да знаю я. Дело не в этом. Просто обидно. Я же ему ни разу ещё не изменила!

– Ты просто не успела, – ободрила подругу Мирослава.

– Да, ты права! – согласилась Люси. И они обе рассмеялись.

– Как родители?

– Нормально. О тебе, о Шурке, о Витьке часто спрашивают. Ну, Витька, понятно, опять неизвестно куда его отправили. А вы с Шуркой поросята!

– Согласна. Мы обязательно заскочим к ним в гости. Но ты знаешь сама, работа много времени съедает. Шура вообще замотался.

– У вас с ним опять одно дело?

– Не совсем…

– Ладно, понимаю, не буду пытать.

– Спасибо.

– Кстати, знаешь, что сказал папа, когда я призналась ему, что поколотила сердечного друга телефоном?

– Нет, интересно, что же тебе сказал дядя Паша? – заинтересовалась Мирослава.

– Сказал, что если идёшь на дело, то надо правильно экипироваться!

– Как это?

– Да просто! На рыбалку брать удочку, на охоту ружьё, а на воспитательный процесс провинившегося дружка скалку!

– Мудро, хорошо, что не чугунную сковороду, – рассмеялась Мирослава.

– Так сковородкой и прибить нечаянно можно, – вздохнула Люси. – Папа же знает мой темперамент.

Через час они вышли из «Старой мельницы».

– Я довезу тебя до автосервиса, – сказала Мирослава.

– Довези, – согласилась Людмила, – но лучше домой.

Расставшись с подругой возле её подъезда, Мирослава позвонила своей клиентке:

– Здравствуйте, Алевтина Артуровна.

– Здравствуйте. Что-то случилось?

– Нет, просто ведём расследование.

– А.

– Мне нужно поговорить с вашим мужем. Как это организовать?

К чести Алевтины Артуровны, она не стала задавать детективу вопросов.

– Никита Семёнович сейчас дома. Я позвоню ему и предупрежу. А вы можете уже сейчас ехать к нам. Адрес у вас есть.

– Спасибо.

– Не за что. Я же сама вас наняла, – обронила Дарская и отключилась.

Через двадцать минут Мирослава уже была возле дома заказчицы. В подъезде сидела консьержка, которая сразу же набрала номер квартиры Алевтининой семьи и спросила:

– Никита Семёнович, вы ждёте Мирославу Игоревну Волгину?

Мирослава не слышала, что же ей ответил Муровицкий, но повернувшаяся к ней консьержка сказала приветливо:

– Никита Семёнович вас ждёт.

Из чего Мирослава заключила, что семейство Дарских-Муравицких пользовалось уважением, по крайней мере, у охранявшей подъезд дамы.

Никита Семёнович Муровицкий, открывший ей дверь, оказался весьма симпатичным, несколько импозантным мужчиной.

Он имел неуловимое сходство с женой. Может быть, правы те учёные, которые утверждают, что муж и жена, долго прожившие вместе, становятся похожими друг на друга даже внешне…

Различие у супругов было, пожалуй, одно, Муравицкий не выглядел застёгнутым на все пуговицы. И доброжелательная улыбка очень красила его лицо с тёмно-карими глазами, прямым носом с лёгкой горбинкой и довольно упрямым подбородком.