Помимо социального характера, в нем была потребность к справедливости. Любую даже мелкую несправедливость он буквально не выносил. В дальнейшем эта черта развилась в нем, разрослась, Владимир Войнович превратился в настоящего правозащитника, в совесть нации.

На таких людях держалась нравственность нашего общества. Такие личности, как Войнович, Солженицын, Лихачев, Ростропович, – именно они подготовили перестройку и свалили колосс на глиняных ногах, именуемый Советский Союз.

То, что происходило в жизни Владимира Войновича, случилось задолго до перестройки. Какие-то официальные люди пришли к нему домой и сказали:

– Наше терпение кончилось. Вы должны покинуть страну.

Он ответил:

– Мое терпение тоже кончилось. Я уезжаю.

В аэропорту его обыскивали. Заставили снять обувь. Таможенник в чине капитана внимательно исследовал ботинок.

– Что вы там ищете? Свою совесть? – спросил Володя.

Капитан покраснел и вернул ботинок. Добавил:

– Никаких претензий к вам не имеем.

Видимо, капитан был думающий человек и, скорее всего, читал «Приключения Ивана Чонкина».

Войнович с женой Ириной и дочерью Олей улетели в Германию. Володя увез с собой свою семью, свой талант и свои убеждения.

Дома он оставил свой родной русский язык, двоих детей и первую жену Валю Болтушкину.

Судьба Вали сложилась тягостно, можно сказать, не сложилась.

Володя в силу обстоятельств не мог ей полноценно помогать. Валя, не имеющая образования, работала уборщицей. Мыла две школы. Надорвалась. И умерла довольно рано, не дожив до шестидесяти.

Павел (сын Володи) рассказывал мне, как однажды он пришел на ее могилу. Ограда покосилась, поскольку разрушился бетонный фундамент. Я уже писала эту историю, но мне хочется ее повторить. Паша принес цементную смесь, воду в канистре, замешал, стал поправлять фундамент. И в этот момент прилетела птица и села на ограду. Птица – не маленькая, величиной с голубя. Она щебетала, трепетала крыльями, как будто радовалась Паше. И никуда не хотела улетать. Паша не сомневался: это – мама. Ее душа. Иначе и быть не могло. Любовь матери к сыну не могла исчезнуть бесследно.

Ирина – воплощенная мечта Володи Войновича.

Валя Болтушкина была мила его сердцу, но в сравнении с Ириной казалась слишком простой, примитивной. Он ее никуда с собой не брал. Стеснялся.

Когда Володя был плотником, малярша Валя соответствовала его статусу. Но Володя стал писателем, и не просто писателем, а знаменитостью, и вот на этом звездном фоне Валя казалась полным мезальянсом.

Ирина – жена лучшего друга Камила Икрамова, большеглазая блондинка, с высшим педагогическим образованием, строгая и недоступная, – она стала навязчивой мечтой Володи. Он буквально бредил наяву. Он приходил к Камилу Икрамову как к другу и редактору. Ирина принимала посильное участие. Всех троих объединяли общие высокие интересы. Потом наступал вечер. Ирина раскладывала диван и стелила постель. Это было их с Камилом брачное ложе. Несчастный Володя не мог это видеть и уходил из их дома. Он шел по темным улицам и плакал. Любовь…

Ирина, естественно, все понимала. Она не собиралась менять свою жизнь, но капля камень точит. Ей нравилось быть любимой. Она привыкла к чувствам Володи, как к наркотику. Было еще одно немаловажное обстоятельство. Камил оказался «не по этому делу», как говорится. А Володя – «по этому делу». К тому же Володя начал успешно печататься, становился все более знаменит. Это был уже не прежний начинающий писатель, метр с кепкой, в задрипанном костюмчике. Это была восходящая, более того – взошедшая звезда. Пусть маленького роста, но мал золотник, да дорог.

Володя активизировался, он переманивал жену Камила, становился все настойчивее. Очень кстати подоспела моя фотография в машине. Я лучезарно улыбалась белыми зубами, в клетчатом заграничном платье. Ирина занервничала и ушла от Камила к Володе.

Володя испытывал самые противоречивые чувства. С одной стороны – исполнение мечты. А с другой стороны – четыре жертвы: Камил, Валя Болтушкина и двое детей – Марина и Паша. Я не думаю, что любовь к Ирине полностью перечеркнула чувство вины. Володя наверняка ощущал тяжесть своего предательства. Но что же делать? Не он первый, не он последний. Отказаться от своей любви он тоже не мог.

Володя и Ирина стали жить вместе. Этот период совпал с Володиным инакомыслием. Начались неприятности. Перестали печатать, полное безденежье.

Ирина потеряла родителей – отца и мать. Они погибли как-то странно и одновременно. Возможно, это был метод давления на Владимира Войновича: ты так, а мы – так…

Все кончилось тем, что Войнович уехал из страны. В это же время уезжал и Солженицын.

Самых честных, самых талантливых выдворяли из России, и еще хорошо, что не убили.

Началась жизнь в эмиграции. Об этом времени Володя пишет в своей книге «Автопортрет».

Первая часть книги посвящена детству, юности, молодости, становлению. Во второй части отражена жизнь в эмиграции.

Язык писателя резко меняется. Войнович становится раздраженным, всем клеит ярлыки: Солженицын – противный, Копелев – неумный, Ленин – глупый. Я готова согласиться, что Солженицын временами бывал противный, как и каждый человек. Насчет Копелева – не знаю. Но назвать Ленина глупым…

Мы привыкли слышать, что Ленин – гений человечества. Может, не гений, но и не дурак. Дурак и глупый – не одно и то же. Но рядом.

Я поняла, что Володю раздражала эмиграция и вся жизнь там. Ему нужна Россия, русские друзья, русские безобразия, ему надо устанавливать справедливость, противостоять.

Володя Войнович – человек действия, а просто хорошо кушать и быть спокойным – ему не подходит. Скучно. Образуется много свободных валентностей.

Пришел Горбачев и привел с собой перестройку. Владимиру Войновичу вернули российское гражданство. Пригласили в Москву.

Состоялась встреча в Доме литераторов. Я помню это столпотворение. Толпа народа осаждала зал. Все места заняты. В проходе стояли, как в метро. Не протолкнуться.

Володя появился в твидовом пиджаке. Седой, но не старый, пятьдесят с небольшим. Для мужчины – это расцвет.

Володя отвечал на вопросы. Был остроумен, артистичен, любо-дорого смотреть.

Ирина мелькала фоном – в чем-то темненьком, со вкусом. Никаких видимых следов торжества не было заметно. Скромность украшает человека, как известно. Ирина и Володя были скромны, хотя внутренне торжествовали. Налицо признание, понимание. А они так долго к этому шли и так много претерпели.

Манера письма у Володи изменилась за эти годы. От иронической интонации он перешел к откровенной сатире. Тяготел к Гоголю, к Салтыкову-Щедрину. Правозащитник стал перевешивать в нем художника.

Я – сторонница его ранней прозы: сочетание личного и социального. Сатира мне не близка. Я не понимаю, зачем нужна такая литература, которая включает не душу, а только мозги? Игра ума.