Жером снова молча подчинился.

Поль спросил:

– Кто тебя научил готовить?

– Мама. Я единственная дочь. А она очень привержена традициям. Вот и передала мне свое умение. Мне нравится готовить. Когда есть возможность…

– А почему ее может не быть?

– Чтобы вкусно готовить, нужны хорошие продукты.

– Нам хватит до конца отпуска?

– Не прикуете же вы меня на все время к плите? – возмутилась Жюли. – Я немного феминистка. Без банковской карточки, но все же феминистка. Может, будем готовить по очереди?

– Согласен, – сказал Поль. – Что скажешь, Жером?

– Когда придет моя очередь, приглашу вас в «Макдоналдс».

– Слишком просто, – вызывающе бросила Жюли.

– О’кей, я приготовлю вам пару блюд. Это заставит вас в следующий раз, когда придет мой черед, встать к плите вместо меня.

– Поль, пойдете завтра утром со мной на пробежку? – спросила Жюли.

– Я?! На пробежку? Посмотри на меня! С моим брюшком и дрожащими коленями?

– Ну что же, двинусь одна. В шесть утра там ведь никто не бродит? – поинтересовалась молодая женщина.

– Жером, придется тебе с ней пробежаться… Тебе пойдет на пользу… Ты давненько не бегал.

– Ну да, теперь придется поджидать ее каждые двести метров… – презрительно пробормотал Жером.

– Хотела бы я на это посмотреть, – колко бросила Жюли.

– Завтра в шесть тридцать утра перед домом. Если заставите ждать больше двух минут, будете вместо меня дежурить по кухне.

– Заметано! А если наоборот, вместо меня будете готовить вы?

– Не может быть и речи.

– Мамочка быство бегает, – вступил в беседу Люк.

– Твоя мамочка наверняка бегает не так быстро, как я.

– Почему? – наивно спросил малыш.

– Потому… потому что… в общем…

– Разумеется, потому, что я женщина, – ответила Жюли. – Поговорим об этом завтра.

– Вот именно, – согласился Жером, саркастически улыбнувшись ей и вставая, чтобы убрать со стола.

– Ты бвоколи! – бросил Людовик молодому человеку.

– Что «коли»?

– Брокколи, – поясняет Жюли.

– Он принимает меня за брокколи, – ухмыльнулся Жером.

– Я бы на вашем месте не слишком задавалась, – предостерегла его Жюли. – Для Люка это страшное ругательство!

– Брокколи – страшное ругательство? – удивился Жером. – И почему же?

– Потому что он ненавидит брокколи.

– Предупредите нас, когда прекратите ссориться, как дети, – спокойно сказал Поль, взяв малыша на руки. – Пойдемте-ка, я хочу отыграться в «Memory». Жером, она готовила, а ты моешь посуду.

– Да, папочка, – состроив гримасу, согласился тот.

– А я пошла в душ, – сообщила Жюли, глядя на Жерома все с той же ироничной улыбкой.

Жером уже почти расправился с посудой, когда у него зазвонил телефон.

– Нет, Каролина, я не буду ничего говорить о легочной эмболии.

– Возможно, как раз это и принесет мне несчастье. Я вас не отвлекаю?

– Нет, я мыл посуду.

– Тогда скажите мне спасибо.

– Но потом мне все равно придется домыть ее… Итак?..

– Итак, я просто хотела вам сообщить, что не упала в яму.

– Хорошо.

– Но это оказалось нелегко.

– Знаю. Вы ей помогли?

– Она пожала мне руку и одарила широкой улыбкой. И живот уже не так сильно болел.

– Выходит, вы ей помогли. Мадам Пакен – это ваш крест на второй день. Завтра вам придется повидать Альфреда Моля. Опасайтесь его. Он приходит, только когда у меня появляются заместительницы. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Мне страшно.

– Да нет, знаете, в его возрасте он уже не столь крепок.

– Я не стану вас завтра беспокоить.

– Мне будет не хватать вашего звонка.

– Все равно нет…

– Да, вы правы… Вам правда ничего не угрожает. Просто я хотел действительно попробовать отвлечься…

– Я понимаю… Тогда договоримся, что теперь я позвоню вам только в случае острой легочной эмболии.

– Неужто и вы принялись шутить, Каролина?

* * *

Люк спит, и я тоже хочу последовать его примеру. К завтрашнему утру мне надо быть в форме. Еще не хватало, чтобы я проиграла пари. Надо доказать Люку, что если я женщина, это еще не значит, что я хуже, чем мужчина. Я хочу, чтобы он понял, что женщины и мужчины равны. Когда он вырастет, то не станет отправлять свою женушку к корыту, пока сам лежит на диване с газеткой. Люку и так слишком часто приходилось видеть, как мамочка молча надрывается.

Я знаю, что Жером не будет меня ждать.

И даже если мне придется нелегко, я и виду не покажу.

Слишком много чести.

Ему грустно, но это не значит, что надо портить настроение другим.

Поэтому мне обязательно надо его проучить, сбить с него спесь. Вот проиграет забег, и пусть готовит вместо меня…

Шесть двадцать.

Жюли несколько раз пробежалась перед домом. У въезда в деревню всходило солнце. Над океаном, там, где едва заметно закругляется горизонт, еще притаилась тьма.

Море было спокойно.

Девушка – нет.

Она чувствовала, как ее переполняет энергия. Откуда взялась эта сила, когда речь зашла о том, чтобы помериться с мужчиной, который к тому же немного женоненавистник? Наверное, из отрочества. С тех пор она сопротивляется как может. Когда может. С Шассоном не могла. Не имела возможности, потому что тут дело было в деньгах. Но сегодня утром, с этим Жеромом, она даст себе волю. Ей неизвестны спортивные способности этого человека, зато она верит в себя. Она окажется сильнее. Хотя бы ради Люка. Ну и чуть-чуть ради себя тоже.

Жером появился спустя несколько минут и уселся на крыльцо, чтобы завязать шнурки.

– Куда побежим? – спросила Жюли.

– По пляжу налево, потом по дороге, что ведет вдоль берега, и опять вернемся по пляжу. Вы в форме?

– И в гораздо лучшей, чем вы. Я вчера вечером не залила в себя полбутылки виски.

– Это не помешает мне обогнать вас.

– Хотите немного разогреться?

– И так сойдет.

Жюли пустилась в путь, даже не дав Жерому времени подняться со ступенек крыльца. Она побежала по узкой дорожке среди дюн, потом легко миновала зону влажного песка. Набирая скорость, она заметила, что Жером нагнал ее. Спустя несколько минут он ее обошел. Теперь Жюли держалась немного позади. Не стоило сразу унижать парня, это дурной тон, и потом уже не остается никакой интриги. Прошло минут пятнадцать, и Жюли почувствовала, что ее соперник уже на пределе, – похоже, он выдохся. Она же по-прежнему дышала ровно.