грудину? Что-то дышит бедняга как-то не глубоко и при этом кривится.

Связал и его. Долго ли, умеючи…

— На выход.

Ствол револьвера указал на дверь.

— И, я? — уточнил мальчик.

Словом, опять же, он был не удостоен, ему только кивок головы и достался.

На улице уже народ собрался. Как же — бесплатное развлечение. Лавку Белкина ограбить пытались. Да, что там, не пытались, а ограбили. Все деньги до последней копейки выгребли и товару взяли на тыщи многие… Есть даже раненый… Нет, не раненый, а убитый. Целых двое…

— Ведут! Ведут! — загомонили собравшиеся.

— У, варнаки…

— Какие всё молоденькие…

— А, солдатик-то баский…

В форме среди выводимых из бакалейной лавки был я один. Поэтому, последние слова на свой счёт принял.

Так… Покупки-то мои на прилавке лежать остались…

Ладно, сейчас дам показания и в другое место зайду. Там, надеюсь, грабёж не предвидится…

Вот и участок. Связанных сразу куда-то увели, а мне и мальчику было велено подождать. Постоять у двери.

Может убежать? Не тормознусь я тут как свидетель или ещё в какой роли? Мне в столицу надо…

— Заходи!

Дверь в кабинет неизвестного назначения приоткрылась и в образовавшийся проем высунулась голова.

— Я? Он? — я кивнул голове на мальчика.

— Оба, — прозвучал краткий, но исчерпывающий ответ.

Как-то немного не по себе мне стало. Вроде, войну и плен прошёл, не один покойник за мной числится, а — не по себе…

Мальчик-продавец, тот вообще оробел. Побледнел. Сейчас опять орать начнёт и в обморок грохнется…

Нет, не грохнулся. В дверь даже вперёд меня юркнул.

Глава 33

Глава 33 В полиции

В комнате, куда меня и мальчика-продавца пригласили, численность находящихся сразу удвоилась.

Было там двое, да плюс мы — стало четверо.

Один господин, иначе про него и не скажешь, сидел за массивным столом, второй — вида какого-то растрепанного, до нас тут тоже уже присутствующий, сейчас у окна стоял и что-то на улице высматривал. Нам стульев не предложили, да тут их и не было.

Обстановка в помещении была крайне аскетическая, денег лишних здесь на ветер не веяли…

Что тот, что другой находящиеся в комнате, богатырскими статями не отличались, были не высоки, но и не низки, не толсты и не худы, на лицо — незапоминающиеся. Какие-то особые приметы отсутствовали — не кривые, не косые, бородавками на носу не могли похвастаться.

— Рассказывай, — донеслось от окна.

Сидящий за столом перышко в чернильницу макнул.

Я не понял, к кому вопрос относился. Мне что-то рассказывать надо, или — мальцу?

— Молодой человек, Вам повторение требуется? — это уже сидящий за столом произнёс, строго глядя на малолетнего работника торгового прилавка.

Через слово запинаясь, мальчик путано рассказал о случившемся.

Сидевший за столом фиксировал сказанное в казенного вида бумаге. Мне, стоявшему недалеко от стола, это было хорошо видно.

— Подожди в коридоре, — последовал приказ от стоявшего у окна, когда мальчик замолк.

Просто как тут всё у них. Подожди у дверей. Расскажи своими словами. Опять за дверью постой…

— Ваша версия происшествия…

Это мне уже было сказано. Даже уточнять не требовалось, к кому вопрос относится. Один тут я из опрашиваемых.

Не слишком литературно, но коротко и ясно я ответил. Как в лавке оказался, что купить хотел, как разбойному нападению не дал случиться. Или, случилось всё же оно, но искомого результата не имело? Наверное, последний вариант событий был ближе к истине.

— Демобилизованный?

А, что меня об этом спрашивать? Бумаги-то мои на столе. Их я прекрасно вижу. Даже японская справка тут, а не только аттестат выпускника мужской гимназии…

Тут я язычок и прикусил…

Рассказывал-то я о происшествии в бакалейной лавке как житель пролетарской окраины!!! Совсем забыл о своем мнимом гимназическом прошлом!

Причем, в аттестате зрелости, а именно так эта официальная бумага и называлась, по Закону Божию у меня хорошо, по русскому языку и русской словесности — отлично, арифметике и началам алгебры — отлично, геометрии — хорошо, географии — отлично, истории — отлично, латинский язык — отлично, по естествознанию и физике — отлично, по рисованию и черчению — хорошо. Вот, не умею я на отлично рисовать, на пальчики мои, наверное, медведь наступил…

А, я-то мямлю как не знаю кто…

Тут же я плавно перешёл на более грамотную речь.

Стоящий у окна, даже, как мне показалось, ухмыльнулся…

— Давно бы так…

Мля… Похоже — влип…

— Привык в полку, знаете ли…

Напустил на себя я виноватый вид.

Удивительно! Вроде и прокатило! Или, это мне только кажется?

Впрочем, радоваться было ещё рано… Вот, отпустят из полиции — тогда и можно будет облегченно вздохнуть.

— Выйдите. Подождите у двери…

Вышел. Как не выйти, пока отпускают. Не на совсем, но всё же…

Кстати, за мою защиту кассы бакалейной лавочки, спасибо мне почему-то не торопятся говорить. Отстоял я частную собственность неведомого мне Белкина, задержал грабителей и — ничего? Одного — обезоружил даже. Причем, разбойнички-то не простые, а революционеры-экспроприаторы…

Мля…

А, вдруг из-за моих действий Великая Октябрьская Социалистическая революция и всё последующее развитие событий не так пойдут? Вдруг, из этих сопливых сейчас революционеров-экспроприаторов, в свержении царизма и построении светлого будущего должен будет кто-то ключевую роль сыграть, а я его на эксе задержал и теперь он осужден будет и в места не столь отдаленные отправлен? Там туберкулёз подхватит и помрёт раньше времени?

Мля…

Чёрт меня дёрнул в эту лавочку зайти…

Гори она синим пламенем…

— Воробьев Иван! — недовольно раздалось из-за приоткрытой в очередной раз двери.

Похоже, не в первый раз. Парнишка из лавки-то, вон, даже за рукав меня уже теребит.

Тут я, тут… Задумался немного…

Вошёл. На прежнее место перед столом встал. Ну, отпускайте уже… Всё со мной ясно…

— В агенты полиции по вольному найму не желаете ли?

Это, так и стоящий у окна, меня огорошил. Через плечо мне вопрос задал. Даже и лицом не повернулся…

Так, так, так…

А, нужно мне такое счастье?

Полицейского чина в агентах по вольному найму у меня не будет…

Работа — тяжелая…

Денежное вознаграждение — не самое лакомое…

Был у нас во взводе один солдат из бывших агентов, порассказывал.

Уж лучше бы я в наружную полицию устроился, если бы не хотел своё медицинское образование продолжить…

Но, тут меня какой-то леший за язык и дёрнул…

Сам не понял — как так и получилось…

Глава 34

Глава 34 Короткое моё счастье

Наверное, временное помутнение рассудка у меня наступило…

— А, на какой срок в агенты полиции по вольному найму поступить можно?

Как такое сказал, сам не пойму. Ум за разум зашёл.

— Срок не оговаривается. По желанию.

Ранее стоявший у окна переместился к столу. Из стопки бумаги взял один лист и положил его на свободное место ближе к краю столешницы. Мне на бумагу пальцем указал, подходи мол и пиши заявление.

Во как… Я ещё не согласился в агенты пойти, а он мне уже подписку оформить предлагает.

Видно совсем у них плохо с кадрами…

Ни, кто я, ни откуда, степень моей благонадежности не проверили…

Я, как во сне, сделал шаг к столу.

Тут, оба здесь присутствующие одновременно… захохотали. Даже нет — как лошади заржали.

Друг на друга смотрят и заливаются во всю моченьку. Как меня тут и нет.

Я даже и растерялся. Ничего понять не могу…

Оказалось, пошутили так надо мной. Мля…

У меня от этого хохота сразу прояснение сознания наступило. Ещё и обиделся я на находившихся в кабинете. Так бы им морды и начистил.

— Всё, свободен. — сидящий за столом кивнул на дверь.

— Документы верните… — я себя еле сдерживал.

— На. Забирай.

Из кабинета я вылетел как пробка. Не помню, как на улице оказался.

Всё, скорее в поезд и быстрее убираться из этого города…

Пока в сторону железнодорожного вокзала шагал, всё думал — а, что это было? Всякие варианты перебрал. Почему — отпустили? Почему, под запись вроде бы опросили, но ничего подписать не дали? На мужика с револьвером решили задержание троих революционеров-экспроприаторов запротоколировать? А, что, возможен такой вариант… Силами де полиции ликвидирована группа опасных преступников… Выдать нам ордена и медали… А, солдатика-то и никакого не было… Один мальчик-продавец в бакалейной лавочке находился. Его и деньги бакалейщика спасли от лап экспроприаторов.

Вот и хорошо, вот и замечательно… Грянет революция, вскроют архивы полиции, а там моё заявление в агенты… Подать сюда Ваньку Воробьева — пособника царского режима! Ну, того, что кровь народную помогал