– Единственный раз, когда я позволил себе закрыть на все глаза и не думать ни о чем другом, кроме своих результатов на беговом треке, был в процессе подготовки к Олимпийским играм 1980 года в Москве, – сказал он. – И все мы знаем, чем это обернулось. Это определенно не пошло мне на пользу. Я думаю, что одна из причин, по которой я смог перевернуть ситуацию в свою пользу после того как проиграл сопернику на 800 метрах, и выиграть золото на 1500 метрах, заключалась в том, что рядом со мной были Брендан [Фостер] и Дейли [Томпсон], которые не позволили мне замкнуться в себе[47].

Четыре года спустя, в Лос-Анджелесе, я изменил свой подход, и это окупилось. Но многое еще зависело и от обстоятельств. В начале 1983 года я заболел токсоплазмозом[48], что сильно повлияло на мои результаты. К концу года я с трудом мог встать с кресла. Уже в марте следующего года я бегал вместе с 14-летними подростками. Можно сказать, что произошедшее в восьмидесятом позволило мне увидеть перспективы.

В то же время я сам многое поменял. Если я оказывался в новом городе и у меня было время, свободное от тренировок, я посещал художественные галереи, джаз-клубы, музыкальные магазины, вместо того чтобы закрыться в номере. И это принесло свои плоды. Я не только получил больше удовольствия от игр, но и позволил победить лучшему спортсмену на тот день. Я не говорю, что Стив [Оветт] не заслужил победы в Москве. Но могу сказать, что во время соревнования я не сделал все, что было в моих силах, чтобы помешать ему.

Для тех, кто увлекается легкой атлетикой, и жителей Великобритании старше 50 лет события июля 1980 года и первый день августа навсегда останутся в памяти. Себастьян Коу и его главный соперник на тот момент, Стив Оветт, два лучших спортсмена в беге на средние дистанции, сражались в финальных забегах на 800 и 1500 метров.

Это было впечатляющее зрелище, еще более увлекательное из-за того, что британцы разделились: часть была за Коу, часть – за Оветта. Коу был стройным и величественным, а Оветт – суровым здоровяком с грудью колесом. Они противостояли друг другу, как The Beatles и The Rolling Stones.

Соревнование завершилось достойно: Стив победил на дистанции в 800 метров, а Себастьян – на 1500 метров. Это был звездный час для обоих.

Себастьян рассказал историю, которая показывает, насколько важно не слишком замыкаться в себе и наслаждаться жизнью в компании друзей. На следующее утро после того, как он проиграл в гонке, его друг и недавно признанный олимпийский чемпион по десятиборью Дейли Томпсон без предупреждения ворвался в его спальню. Он подбежал к окну, поднял жалюзи и стоял там, глядя наружу.

Себастьян был ошеломлен.

– Как там погода? – лучшее, что он мог выдать в данной ситуации.

Дейли обернулся с самой нахальной ухмылкой.

– О, вы знаете, – беспечно начал он. – Мне все кажется немного серебристым!

– Это было именно тем, что мне было нужно, – сказал мне Себастьян. – Это был призыв к оружию. Начало борьбы.

И Себастьян добавил, что именно благодаря своим друзьям он продолжил сопротивляться. Через несколько дней он смог выиграть золото, а его соперник Стив Оветт взял только бронзу. Друзья Коу помогли сместить фокус его внимания.

У Ронни О’Салливана похожие приятельские отношения сложились с художником Дэмиеном Херстом и басистом The Rolling Stones Ронни Вудом. На крупных турнирах телекамеры часто выхватывают в толпе лицо Вуда. А Дэмиен, когда его не видно, обычно тусуется в гримерной, веселится, болтает и, как правило, придает анархическую, эксцентричную нормальность очень напряженным событиям.

– Дэмиен любит сам играть в снукер, – сказал мне Ронни, когда мы, вернувшись в Галифакс, шли по холодным, темным, прямоугольным лестничным ступеням из стали и бетона вниз к театру. – Но когда я участвую в турнире, он появляется ради меня, а не ради снукера, – продолжил он. – Он хочет, чтобы я всегда был веселым, действительно оставался собой.

Себастьян же рассказал мне еще одну историю, которая наглядно показала то безумие, что таится по ту сторону медали. Эта история многое говорит о том, каким был его менталитет во время подготовки к Олимпийским играм в Москве.

Было рождественское утро 1979 года, сырое и мрачное, морозное, и Себастьян только завершил пробежку в национальном парке в Пик-Дистрикт. Но, отдыхая перед телевизором после обеда, пока родственники пекли пироги с индейкой, он начал чувствовать себя беспокойно. Сначала он не понимал почему, но внезапно его осенило.

– Я посмотрел в окно на свинцовое небо, пустую улицу и подумал: «Бьюсь об заклад, Оветт где-то там надрывается, отрабатывая вторую смену за день».

Себастьян надел спортивный костюм и направился обратно, чтобы пробежать еще 11 километров по снегу и льду.

Много лет спустя, в 2006 году, два старых противника столкнулись на Играх Содружества в Мельбурне. Теперь, когда они оставили позади свое прошлое соперничество, они сели вместе пообедать, и Себастьян рассказал эту историю. Стив Оветт даже поперхнулся.

– Хочешь сказать, что всего два раза выходил на пробежку в Рождество? – спросил он.

В искусстве как в жизни

Внимание человека похоже на видоискатель фотоаппарата: мы можем навести его на объект, и он станет предметом наших размышлений. С одной стороны, мы можем обратить внимание на общий план – широкий социальный контекст. С другой, мы можем приблизить объект и рассмотреть его в деталях, как поступают люди, избыточно увлекшиеся категоризацией.

Сконцентрируйтесь на чем-то так, как это сделал Себастьян в 1980 году, и вы не сможете увидеть леса за деревьями. В похожую ситуацию попадают и патологические накопители: каждая вещь в их доме кажется им уникальной, а потому они не могут просто взять и выбросить ее. Вам не кажется, что 70 видов гендера на Facebook – тоже своего рода бессмысленная коллекция?

Чрезмерно отдалив объект, мы можем увидеть только общую картину, упуская детали. И в этот момент мы становимся заложниками стереотипов. Поэтому нужно найти баланс – оптимальный уровень детализации изображения, который позволил бы нам видеть и общую картину, и важные нюансы. Принципы оптимальной категоризации можно применять не только к физическим объектам и стимулам, как рассказала Элеонора Рош, но и к тому, как мы организуем свою жизнь.