— Так всё-таки, откуда ты знаешь, где мы находимся и где точка Силью? Ведь эта инфо категории икс, — не для всех, и разглашать её запрещено.

— Я и не открываю секрет. Я только говорю, куда имеет смысл двигать. А почему знаю? Учил географию Суши и навигацию. По звёздам.

— По звёздам? Да это сказки!

— Сказки — звёзды столичного рифа. Декорации. Как и звёздные хороводы по праздникам. А для внешних космическая навигация это реальность. Они тысячи лет ориентируются по звёздам; более стабильных объектов на поверхности не найти.

— Замолчали и слушаем, — шикнул Хью, — парень знает, что говорит. Серый, я с тобой! А кому хочется подыхать на руднике — оставайтесь! И всё-таки, чем хорош твой выбор?

— Я не скажу ничего, пока не прибудем на место. Простая безопасность: меньше знаешь, лучше спишь. Аномалии открыли подводники, и аномалии должны служить людям Моря, а больше никому. Потому что другого способа сохранить Подводные Колонии от дикарей Суши не существует. Это ясно? Или вы верите мне, или сейчас мы прощаемся.

— Как? Сейчас?

Они обречены на каторгу в ядовитых серебряных штольнях, — эта каторга может закончиться прямо сейчас? Так говорит Серый.

— Мы с Хью обрушили вход из боковой штольни. Открылась щель. Для лаза подходящая. Выводит на склон на противоположной стороне горы. От рудника не близко. Лаз узкий, кто боится застрять, — оставайтесь, или полезете самыми последними: выбор за вами.

— Это как будто в наш адрес? — обречённо прогудел крупный и широкий в кости парень, переглянувшись с дружком такой же комплекции.

— Пролез малыш Хью, пролезете и вы. Но без паники. Запаникуете — застрянете. Поэтому, Андреа и Михал, уж не обессудьте, вы будете замыкающими.

Да, самое важное. Мы можем замёрзнуть. Или нас догонят. Или схватят последних, пробирающихся по лазу. Чтобы не допустить погоню, советую замести следы: обвалить штольню. Но тогда обратного пути не будет ни для кого…

— В какую бездну нам тот обратный путь, Серый? Завалим, подорвём хоть весь рудник, и дело с концом. Веди скорей, показывай дорогу! — зашелестели голоса вокруг, и Серый, а за ним суровый Хью потянулись ко входу в штольню:

— Надзирателей оглушить и закрыть в вагонетеках. Сменщики придут через четыре часа, этого времени должно хватить, чтобы уйти подальше.

— Бездна, знал бы, прихватил с собой кой-чего… под нарами припрятал…

— Вот для того, чтобы каждый из вас не стал собираться, как тасманийская циркачка на гастроли, не поволок ворох нужных вещей и не засыпался на сборах, мы с Хью держали всё в тайне до последней минуты. Не хотите выбираться налегке — возвращайтесь за вторым свитером и не забудьте лыжную шапочку с ушками.

— Я о лекарстве…

— В синей упаковке, обмотанной фольгою? — Хью хитро сощурился.

— Кальмар тебя побери! Ты совал свои грязные щупальца в мой тайник?..

Крепыш только хмыкнул в ответ.

* * *

Антарктические галеты, купленные по совету инсуба Марка Эйджи в день отправки на поверхность, самые последние крохи питательного концентрата, которые он сберёг и о которых приказал себе забыть во время тяжких испытаний голодом, усталостью, жаждой, — эти крохи помогли им продержаться на продуваемых всеми ветрами склонах. Мысль о том, что с пластинкой размером в дюйм организм получает полусуточную дозу калорий, витаминов и микроэлементов, поддерживала беглецов лучше всякого самовнушения.

В полном молчании парни, сжав зубы, медленно двигались к цели.

Небо над головой было настолько глубокое, что, казалось, космос рядом. После полутьмы штолен больно смотреть в эту синь, по живому взрезающую сетчатку. Облака стелились вдоль горизонта, иногда скрываясь за слегка присыпанными снегом вершинами Анд. Высота около четырёх тысяч метров над уровнем моря давала о себе знать болью, разлитой в уголках глаз, во лбу и под сводом черепа. Люди чувствовали, как будто голова сплющена со всех сторон, а мозг постепенно начинает вытекать из носа тонкими струйками крови. Мучил песок в глазах — сосуды страдали от сильного напряжения и уже перестали различать светотени.

Вялотекущей шеренгой беглецы упрямо двигались к загадочной цели. Путь в родной мир, скрытый в глубине океана, лежал через крохотную точку на высокогорном плато в стране со странным названием Перу.

Склоны покрыты высохшей травой. По левую руку попадались странные сооружения в форме невыской башни, расширяющейся кверху. Сколько лет этим камням? Зачем человеческая рука обтёсывала глыбы, придавая их граням форму почти правильную прямоугольную форму? Чьи хребты трещали, втаскивая и громоздя друг на друга тонны веса?

— Это кульпы, — скупо пояснил Серый, кивая на ближайшую башню. Им полторы тысячи лет. Может, больше. Служили, бездна знает, для чего, уже не помню. Вроде, связаны с местным погребальным обрядом. Нам важно другое: этой козьей тропой ходили сотни лет. А идти-то здесь не к чему. Значит, Силью близко. Я так и думал. Внешние здорово деградировали, раз стали забывать особенные места. Нам объясняли учителя, что на Суше напрочь забыли расположение энергетических узлов планеты или относятся к этому знанию как к псевдонаучному. Невероятно.

Хью подхватил:

— За нами нет гоньбы: видно, никому не пришло в голову, что мы сбежали, чтобы лезть на пустую безлюдную гору.

— Раньше здесь жили люди, но в последние десятилетия край опустел. Отсюда час езды до Пуно, раньше там был вполне приличный город, но теперь — захолустье.

Серый жестом приказал остановиться, пора сделать привал. Их сильно подкосили месяцы рабства в серебряных штольнях, и марш-бросок просто вымотал ребят.

А сколько ещё идти?

Серый откинулся на камне, привалившись к вертикальному срезу глыбы. Прикрыл веки, поморщился, чтобы унять болезненную резь в глазах, и сказал:

— Теперь могу признаться и, если хотите, побейте меня камнями: я не знаю, зачем нам Силью. Я не знаю, как это место работает с человеком. И не знаю, что будет, когда мы найдём точку силы. Но я точно уверен: что-нибудь да будет. И это лучше, чем превратиться в бледное бескровное и костлявое животное и через год-два сдохнуть на руднике.

— Серый, не мути воду, — тряхнул его за плечо верзила Хью, — мы пошли за тобой, потому что ты всегда оказываешься прав. Вокруг всякая ужасная хрень, а ты вдруг говоришь — и, оказывается, правда твоя. Проверено! Веди нас дальше, а там будет видно.

— Кажется, мозги стали жидкими… — признался один из парней.

— Точно! — ответил другой. — И у меня так же.

Звёзды, яркие и сияющие, не созданные гением инженеров рифа Союз, но настоящие, предвечные, невообразимо далёкие и загадочные, не подчиняющиеся электронике звёзды над головой.

Ледяной холод.

Разреженный воздух колокий и доставляет боль при каждом вдохе.