– Что? – подыграл ей Ващенко.

– Я хожу в коротком платье, потому что я молодая!

Джульетта ждала одобрительного смеха, а наткнулась на насмешливый, раздевающий взгляд Сергея.

– А еще выше можете? – спросил он.

– Что?

– Юбочку.

Джульетта чуть приподняла.

– Еще!

Она подняла еще. Стали видны штанишки колготок.

– Еще! – требовал Лобенко.

– Больше не могу, – по-простому сказала Джульетта, – трусы будут видны. Кстати, «Еще!» – это такая газета для очень озабоченных.

Она повернулась к Ващенко.

– Володя, кто это нарисовался?

– Коллеги с телевидения из Москвы.

– Видна птица по полету, – резюмировала Джульетта. – Девки у москалей страшненькие.

Шпилька адресовалась Кларе. Та задохнулась от ярости.

– Вы тот самый знаменитый Лобенко из Москвы? – подкрался патлатый режиссер к Сергею.

– Так точно.

Джульетта не перенесла, что от нее уходит внимание. Она плюхнулась в режиссерское кресло, эффектно закинула нога на ногу.

– Иван, отмотай видео! – велела она. – Хочу посмотреть, чего ты там наснимал.

Режиссер оставил Лобенко и послушно склонился над монитором. Джульетте не понравилось то, что она там увидела.

– Халтура! Безобразие! – возмутилась она. – Иван!

– Почему? – обиделся тот.

– Тебе Ващенко платит деньги! Изволь пораскинуть мозгами. Изображение должно говорить. Должно быть ясно, на кого я гляжу – на жениха или на колбасу. Сегодня будешь снимать со своими остолопами до потери пульса. Кстати, когда снимаем сцену с розами?

– Она пока не готова – бутафор не успел сделать розы.

– Бездельник ты и твой мастер! Будете еще тянуть бодягу и халтурить, скажу Володе, чтобы послал вас к чертовой матери. Понял?

– Понял, – едва сдержался Иван. Джульетта обернулась к москвичам.

– Как вам? – спросила она.

– Ничего, – ответил Сергей, желая поддержать режиссера, который, казалось, готов был расплакаться.

– «Ничего» бывает женская фигура, – отрезала Джульетта. – Отвечай честно, без вранья. Хотя дуракам и начальству полработы не показывают.

– Все это ужасно! – вырвалось у Клары.

– И в чем ужас? – посуровела Джульетта.

– Милочка, словами не выразишь – гармония провинциальности.

– Клара! – оборвал ее Сергей. Он уже положил глаз на Джульетту.

– К какой категории ты относишь меня? – спросил Сергей.

– Если я тебе показываю полработы, значит, ты не дурак и не начальник, а некто третий.

– К сожалению, третий часто бывает лишним.

– Ты из других, из не лишних. Пойдем отойдем, – предложила она. – Ребята, готовьте следующую сцену!

У кулис Джульетта закурила.

– Надоело! – пожаловалась она. – Без меня допереть не могут, совсем поглупели. Разве с ними выдашь качество?

– По-моему, качество есть.

– Не то все, не то! Сейчас мало петь, голос – не главное. Это раньше ходили на голоса. Теперь ходят на зрелища. Нужна феерия, сказка, пьеса! Понял?

Лобенко кивнул.

– Ты чего в Киеве? – резко сменила тему она.

– Делаю кино против Ющенко. Джульетта поперхнулась дымом.

– Ты не перепутал? Не против Януковича?

– Нет, против Ющенко.

– Я бы с тобой курить не пошла, если бы знала, что ты за Януковича.

Сергей пожал плечами.

– Большие бабки тебе заплатили, – сделала вывод Джульетта.

Зашвырнув окурок подальше, взглянула на Лобенко и приняла решение.

– Давай уедем отсюда?

Сергей на мгновение смутился, но тут же овладел собой. Джульетта прижалась к нему горячим боком. Кровь ударила ему в голову.

– Давай, – согласился он.

– Иди к выходу, – велела она. – Я переоденусь и нагоню.

Сергей маневрировал к дверям, размышляя о том, почему она решила, что может им командовать. Ведь это он должен был бы ей сказать: «Жди меня там-то, я нагоню».

Его догнал Иван.

– Сергей, простите, вам случайно для съемок второй режиссер не нужен?

– Может быть.

– Я, в принципе, свободен, кроме Джульетты. Сергей нашел взглядом Клару. Она выговаривала видеооператору, снимавшему клип.

– И чего ты в монитор глядишь, когда снимаешь? Почему не в глазок? Оператору к очку надо прилипнуть, то есть к окуляру. Педерасты темные!

– Ладно, – согласился он, желая отвязаться.

У Джульетты тоже оказался мотоцикл, он стоял за студией. На нем она и подъехала к заждавшемуся Сергею.

– Я думала тебя подвезти, а оказалось – мы родственные души, – сказала она.

Мотоциклы полетели по политым уборочными машинами, сверкающим в фонарях киевским улицам.

– Здорово мы их, ха-ха! – веселилась Джульетта. – Пусть теперь. Были и сплыли.

– Куда поедем? – спросил Сергей.

– Куда глаза глядят, – Джульетта хихикнула. – Или пригласишь в гостиницу музыку слушать? Поехали, я тебе лучше Киев покажу.

Они полетели вперед. Через некоторое время Сергей признал – ночной Киев действительно красив. Не уступает ни Москве, ни Питеру, ни европейским столицам. Особенно впечатлили его мосты через Днепр и набережные.

Остановились у телецентра, откуда открывался вид на гору. Подсвеченные прожекторами, играли купола Киево-Печерской лавры. Сергей наклонился, чтобы обнять Джульетту, поймать губы.

– Ты на Майдане выступаешь? – спросил он.

– А как же! Почти каждый вечер. Мы за Виктора Андреевича всей душой. Ты знаешь – его травили.

Лобенко сделал кислую мину.

– Платит?

– Платит не платит! Какая разница! Я бы и бесплатно стала петь.

– Нисколько не сомневаюсь, – Лобенко чихнул.

– Простыл? Поехали ко мне, – пригласила Джульетта.

Она привела Сергея в скромную двухкомнатную квартиру.

– Это мамина, – коротко пояснила она, – в моей сейчас идет ремонт, а на даче живут гости. Проходи на кухню. Можешь не разуваться, я не люблю мужчин в тапочках.

Сергей прошел на кухню. Из вежливости он скрыл презрение к недорогой обстановке.

– Как насчет коньяка? – предложила Джульетта.