– Мне бы Сергея Ивановича, – вкрадчиво сказал он.

Сергей промолчал. Клара посмотрела на незнакомца уничижительно, как на залетевшего на свет жука.

– У Сергея Ивановича через четверть часа эфир! – отрезала она. – Прошу подвинуться!

Незнакомец не уходил, не реагируя на агрессивно выставленную грудь Клары.

– Значит, я попал правильно, – удовлетворенно заметил он, впритирку к Кларе проникая в аппаратную.

Делая вид, что происходящее его не касается, Сергей сложил эфирные шпаргалки в папку. Затем быстрыми шагами обогнул незнакомца и вышел в коридор. Клара и пришелец едва поспевали за ним. Затем мужчина сделал рывок и поравнялся с Сергеем.

– Я Владимир Петрович Ващенко, – на ходу представился он, заглядывая Лобенко в лицо. – Я с Украины. Сергей Иванович, вы не представляете, что у нас там творится. Земля горит под ногами. Народ должен сделать свой исторический выбор. Вы как украинец обязаны понимать…

Не слушая его, Сергей достал телефон и набрал номер репортера, обещавшего подвезти к программе «горячий» сюжет. Ващенко продолжал что-то говорить.

Войдя в гримерку, Сергей плюхнулся в кресло. По его лицу заскользила щетка с тоном. Ващенко стоял рядом, ожидая ответа. Сергей покосился на него.

– Я работник российского телевидения, – пафосно сказал он, – и для меня не существует ни русских, ни армян, ни хохлов. Если у вас есть интересный материал о национальных проблемах, изложите моему редактору, ее зовут Клара. Оставьте контактный телефон. С вами созвонятся. И, может быть, мы даже встретимся.

Сергей оглядел Ващенко с головы до ног.

– Но в этом, – добавил он, – я глубоко сомневаюсь. А сейчас извините – у меня эфир. И, кстати, начнется он с вашей Украины.

Сергей порывисто поднялся и устремился в студию. Там уже распоряжалась Клара, гоняя ассистенток.

– Сучка крашеная, куда я тебе сказала микрофон поставить? – напустилась она на самую неповоротливую.

Зазвучала мелодия заставки. Лобенко встал за кафедру – сильный, во цвете лет. К его мнению прислушивались миллионы людей, он осознавал свою значимость и гордился ею.

– На Украине близятся перевыборы, или третий тур, как их еще называют, – начал он. – Этакое изобретение Запада, усиленно проталкиваемое там. Оба претендента на президентский пост – Виктор Янукович и Виктор Ющенко, а также их сторонники готовы сойтись в решающей схватке. «Оранжевые» или «бело-голубые» – чья возьмет?

Ващенко довольно улыбнулся и нашел глазами Клару.

Лобенко подкатил на встречу на красном спортивном мотоцикле. Непринужденно припарковался среди «мерсов» и, держа под мышкой шлем, уверенно вошел в лобби-ресторан гостиницы «Националь» на углу Тверской и Моховой. Его ждали богато накрытый стол и вчерашний собеседник. Он кивнул Ващенко и плюхнулся на сиденье, не заметив его протянутой руки.

– Ну и? – произнес он, потирая руки.

– Я по поводу выборов, – сказал Ващенко.

– Это я уже уяснил. Дальше.

– Мы хотим…

Сергей не дал ему договорить.

– Кто «мы»?

– Команда из Донецка.

– Понятно. Так что вы хотите?

– Чтобы вы сняли фильм, который размажет кое-кого.

Оглядев стол, Сергей положил себе рыбного паштета. Перед Ващенко стояла тарелка, на которой лежала поджарка и картошка фри.

– Польщен доверием, – с легкой иронией сказал Сергей. – А почему именно я?

– Вы – влиятельный журналист, вам верят люди, – польстил Ващенко, подкладывая ему салата.

Он старательно оттопырил мизинец, чтобы его манеры выглядели более светскими. Сергей довольно кивнул.

– Мою программу смотрят на Украине? – спросил он.

– Еще как! Колоссальный рейтинг, особенно на востоке и в Крыму. По водочке?

Ващенко кивнул официанту, и тот наполнил рюмки холодной, проступающей испариной водкой.

– Я не пью, – решительно отказался Лобенко. – Мы, профессионалы, либо пьем, либо нет. Умеренно не умеем.

– Я и не предлагал напиваться, – обиделся Ващенко.

Лобенко отрицательно покачал головой, и Ващенко один опрокинул рюмку.

– А вам самому нравится моя программа? – спросил под руку Сергей.

Тот задержал водку во рту, чтобы не поперхнуться. Немного раздраженно ответил:

– Да я-то что? Жена Виктора Федоровича от вас без ума, этого достаточно. Вы себе даже не можете представить, Сергей… Можно на ты? Я Володя.

Лобенко не ответил, и воодушевленный алкоголем Ващенко посчитал это согласием.

– У нас на них есть серьезнейший компромат, – доверительно сообщил он. – Я приведу к тебе людей, которые подтвердят – он сам себя отравил, чтобы обезобразить лицо и надавить на людскую жалость. Он надеется за счет этого выиграть избирательную кампанию. Украинский народ сердечен – жалеет убогих и увечных.

– Погоди, Володя, – Лобенко отпил минералки. – Я готов снять фильм против донецких…

– Наоборот, – поправил Ващенко.

– Да, извини. Против «оранжевых». Это будет вам стоить, – он на секунду задумался, наморщил лоб и возвел очи горе, – полтора миллиона.

Картошка встала у Ващенко поперек горла, и он вынужден был срочно запить ее минералкой.

– Гривен? – с надеждой спросил он.

– Нет, евро. В конце концов, – съязвил Лобенко, откинувшись на спинку стула, – вы ведь стремитесь в европейское сообщество, не так ли?

– Мы хотим дружить с Россией, – твердо сказал Ващенко.

– Мы тоже. Но доллар падает.

– Это нереально! На Украине нет таких денег.

– Хорошо, предложи вашу цену.

– Ну, не знаю. Тысяч сто долларов – еще куда ни шло.

Лобенко презрительно фыркнул. Ему захотелось саркастически расхохотаться, но он подумал, что это было бы слишком картинно. Поэтому он блефанул по-другому.

– Володя, сейчас я дам тебе кредитную карту, – сказал он, пристально глядя в глаза собеседнику, – и назову пин-код. Снимешь сто тысяч долларов и навсегда оставишь меня в покое с обоими вашими Викторами. За этот стол мне тоже заплатить?

– Погодите, – Ващенко опять перешел на вы, – мне нужно позвонить.

Бросив салфетку, он вышел из-за стола.

В ожидании его возвращения Лобенко потягивал мелкими глотками минеральную воду и разглядывал облезлых посетительниц ресторана. «Боже, сколько же нужно денег, чтобы, не имея ни кожи, ни рожи, шляться по дорогим кабакам!» – подумал он. Лично он таких в администраторы к себе не взял бы.

За соседним столом француз возмущался, что порция ананасов в «Национале» стоит столько, сколько пять килограммов их же в Париже. Официант терпеливо слушал, вздыхал: «У нас Россия, далеко везти».