Машину мы оставили в сторонке, не у подъезда, и поднялись в квартиру. Я тут уже давненько не была, и она приобрела нежилой вид. Я вооружилась тряпкой сама и вооружила Венчика.

Около часа мы упорно трудились и все привели в порядок. На диванчике соорудили лежбище, достойное мухоморного дядьки. На кухне кипел чайник. Одним словом, декорации были готовы. Режиссер и актер для заглавной роли тоже. Оставалась, так сказать, массовка.

Со спецаппаратурой я вообще расстаралась на всю катушку. Каждый уголок квартиры прослушивался и просматривался.

Венчик активно репетировал свою роль. Он бродил по квартире и без устали ворчал на меня, как и положено мухоморному дядьке.

Брат и сестра Юрченко приехали ровно в восемь.

Совмещая приятное с полезным, я заодно проверила исправность «клопов».

Я сидела в наушниках и слушала их беззаботный треп. Ничего существенного не было сказано. Нас с Венчиком их разговор не касался.

— Что, дядюшка, пошла я няньку твою встречать, — я убрала наушники.

— Чеши, Танюха. Господь с нами. Дай бог нам удачи.

Я накинула пальто и вышла к подъезду с улыбкой до ушей. Илья, увидев меня, открыл дверцу:

— Таня, здравствуйте.

А я, уже почувствовав себя заклеванной племянницей, скороговоркой произнесла:

— Вдохните глубже, господа. Настройтесь на хорошую волну. И терпение. Главное — терпение.

* * *

— Здравствуйте, Вениамин Георгиевич!

Аякс кивнул в знак приветствия и молча воззрился на пришедших.

А я с самым наиподхалимнейшим видом, обняв Венчика за плечи, сказала:

— Дядечка, это — Галина Николаевна. Она — лучшая медсестра в «Мама-плюс». Прошу любить и жаловать. Я очень надеюсь, что вы подружитесь.

Венчик капризно поджал губы и пожал плечами:

— Поживем — увидим. Чего гадать?

Его реплику я пропустила мимо ушей и продолжила:

— А это — Илья Николаевич, брат Галины Николаевны. Он — тоже медик.

— Ну это, Танечка, громко сказано. Медик я несостоявшийся. — Илья ослепительно улыбался.

— Да вы проходите, пожалуйста. Мы с дядей вам очень рады. Правда, дядя?

Аякс снова пожал плечами и заковылял на кухню. Он исправно приволакивал правую ногу, а его правая рука висела словно плеть.

На какое-то мгновение повисло неловкое молчание. Я, пытаясь разрядить обстановку, сказала:

— Ребята, а может, я чайку поставлю?

Илья, наблюдая за Венчиковыми передвижениями вдоль квартиры, ответил:

— Да нет, спасибо, Татьяна Александровна. Мы с Галей уже поужинали.

А Венчик тут и выехал:

— А ты вообще непонятно с чего раскомандовалась! Здесь я хозяин, собственно говоря. А ты здесь ноль без палочки. Ты здесь никто. Усвой это раз и навсегда. И если ты привела медсестру для ухода за больным, это еще ничего не значит. Ежели ты рассчитываешь, что я тебе за такую символическую помощь квартиру в наследство оставлю, то ты глубоко заблуждаешься. Да я ее лучше чужим людям завещаю!

Венчик перешел на истерический визг.

Галина с Ильей, по-моему, почувствовали себя неловко. Мне так показалось.

Хотелось гаркнуть Венчику:

— Загоняешься, бродяга.

По-моему, он переигрывал. Подсказать ему это при посетителях, конечно, невозможно.

Но наши гости, вероятно, привыкшие к разнообразным выходкам самых разных придурков, среагировали нормально. Они молча улыбались, наблюдая мою с «дядей» баталию.

Галина Николаевна пришла мне на помощь:

— Успокойтесь, Вениамин Георгиевич, миленький. Об этом рано говорить. Вы обязательно поправитесь. Я вам помогу. Я знаю множество упражнений, несколько типов восстановительных массажей. И думаю, что у вас все будет хорошо. Успокойтесь.

Вениамин расцвел:

— Простите уж меня, дурака. У меня скверный характер. Пройдите, пожалуйста, на кухню. Танечка, детка, поставь чаек.

Он улыбался, заглядывал им в глаза и вопрошал:

— Действительно я смогу поправиться?

— Конечно, — просто сказала Юрченко.

* * *

Наконец-то вся эта суета улеглась. Мы пили чай на кухне, обсуждая график работы Галины у моего дяди. Было решено, что она будет посещать его утром и вечером и заниматься его проблемами и здоровьем по два с половиной часа.

К своим обязанностям Галина должна была приступить со следующего утра.

Когда дверь за Ильей и Галиной закрылась, я, повернувшись к Венчику, вытаращила на него глаза, сделав их, можно сказать, квадратными, и выразительно покрутила пальцем у виска.

Аякса несколько разочаровала моя оценка его актерской деятельности. Он открыл было рот, чтобы возмутиться, но я его опередила:

— Ну ты, Венчик, даешь! Ты уж вообще этаким монстром представился.

Он не успел возразить, поскольку я эти соображения уже на ходу выложила.

— Забегу попозже. Пока, Аякс. — И я ускакала вслед за интересующей меня парочкой, чтобы постичь их тайны.

* * *

— Ну и как тебе этот змей подколодный? — спросил Илья сестру.

— О-о. Фрукт экзотический. С ним, похоже, я горя тяпну. Главное бы — только не впустую! Ты проверь завтра все в ЖКО, как положено.

— Если, Галя, как положено, то в ЖКО проверять нельзя. Противозаконно, — он хихикнул.

— Законник выискался, тоже мне.

* * *

Я вела их почти до самой автостоянки и узнала очень много интересного.

Во-первых, Венчик их все же заинтересовал. И они стали обсуждать его кандидатуру на роль будущего покойника.

План убийства у них еще не созрел. Они пока еще не решили, с чьей квартирой заняться сначала: «дядькиной» или «бабкиной». Галину больше привлекал вариант с бабкиной квартирой.

— Там же в принципе все готово. Клиент созрел, так сказать. Доверяет нам полностью. И в нашу горячую любовь к ее попугаю старуха искренне поверила. Так что дело, собственно говоря, за малым. Мое мнение — надо начинать именно с этой квартиры.

— Ну конечно, — возразил Илья, — женская логика. Все у вас запросто. Ты лучше этого дядечку «мухоморного», как его племянница выразилась, разрабатывай.

— Это еще, Илюша, на воде вилами писано. Легко сказать, разрабатывай. С ним можно проконопатиться всю оставшуюся жизнь и ничего не добиться.

— А тебе, конечно, желательно за одну неделю сразу бы две квартиры хапнуть. Вляпаться знаешь как легко? А потом уже все. Амба. Суши сухари. Рано. С бабкой рано. Если бы хоть она жила в другом подъезде, а то на одной лестничной площадке.