Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Куколка хочет кушать? — ласково промурчал Жерар, подсунув мне под нос тарелку с крохотными канапешками.
Сыр, фрукты и ягодки.
И это они называют едой?
Мне бы сейчас мяса…
— Кукла хочет жрать, — пробурчала я, перефразировав фразу любимого юмориста, но канапе взяла.
— Вики, не хулигань, — пригрозил мне стилист, присаживаясь рядом. — Ты должна быть как фея — утонченная, изысканная, воздушная.
— Слушай, Жерар, — прожевав, поинтересовалась я. — А где ты так хорошо выучил русский? Никакого акцента.
— Где-где… — отозвался тот. — Да на Дерибасовской. Жорик я, Жорик Гриневич.
Канапешка встала поперек горла, и я закашлялась. Ну никак помпезный и яркий Жерар не вписывался в одесский колорит. Да и акцента не было.
— Как Жорик? — просипела, глотнув прохладной воды.
— А вот так. Давно это было, пятнадцать лет прошло. А ты доедай и пошли, будем тебя красить.
— Красить? Надеюсь, не в блондинку? — пошутила я и нервно усмехнулась.
Ведь с него станется.
— Пф, куколка, не болтай глупости. Мы просто добавим твоим темным волосам огня. Яркого пламени. И твои зелененькие глазки вспыхнут.
— Ореховые, — поправила его.
— А с тем цветом, что я тебе подобрал, они будут зелеными. Потом у нас стрижка и макияж. К сожалению, гардероб мы тебе не успеем подобрать. Но ничего, Ники подождет. Такую девушку стоит ждать.
«Да еще за такие деньги…»
Покраска заняла чуть больше сорока минут. Смыв состав с волос и укрепив бальзамами, Жерар взялся за ножницы.
— Готова? — Одесский француз подмигнул мне в зеркало.
— Конечно. — Я наблюдала, как он взял мои влажные волосы в кулак и принялся осматривать. — Давно хотела кончики подреза-а-а-а-а-а-а-а!!!!
Он отрезал!
Этот… этот…
Он отрезал мои волосы! Совсем!
— Они тебе больше не нужны, — невозмутимо произнес Жорик, бросая локоны на пол, пока я, открыв рот и вытаращив глаза, смотрела на его отражение.
Короткие пряди мазнули по щекам. Голова внезапно стала легкой и невесомой.
Я же никогда, совсем никогда так коротко не стригла волосы.
— Ты… ты…
— Стоп! — Он поднял руку, недовольно меня разглядывая. — Нет, так не пойдет. Ты прям побелела. Куколки мои. — Стилист повернулся к девчонкам, что-то быстро произнес на французском, потом снова обратился ко мне, очаровательно улыбнулся и… — Результат ты увидишь только в самом конце.
Пока они занавешивали зеркала, ко мне вернулся голос.
— Ты отрезал мои волосы, — наконец смогла прохрипеть я.
— Да, — отозвался Жорик, совершенно не смущаясь. — Их больше нет. Так что смирись. Мы будем делать из тебя совершенно другого человека. Правда, супер?
Сказала бы я ему, да цензурных слов не хватало.
Жерар осуществил задуманное. Больше я своего отражения не видела. Закрыв глаза, смирилась с поражением, слушала, как щелкают ножницы у уха, лелеяла и взращивала план мести хищнику. Надо же мне было на ком-то сорваться? Н’Ери подходил для этого лучше всего.
Потом наложили полноценный макияж: основа, тональный, румяна, помада, тени, карандаши и тушь.
— Я тебе сложил в коробочку все тона, помады и тени. Еще положил инструкцию. Подробную. Так что повторить это ты сможешь легко.
Стилист едва не подпрыгивал от счастья и восторга, а мне было уже все равно.
— Пойдем со мной, куколка! — Жорик помог мне встать и опять потащил куда-то. — Я уже подобрал тебе одежду. На все случаи жизни. Фигура у тебя не модельная, но тоже ничего.
И хорошо, что не модельная, кому нужна плоская доска с двумя пупырышками?
— Ник тут?
— Еще нет. Ты успеешь переодеться и показаться ему во всей красе.
— Я не хочу, — упрямо поджав губы, сообщила, когда Жерар втолкнул меня в кабинку, очень похожую на примерочную, только без зеркал.
Там на вешалках висела куча нарядов: штаны, брюки, блузки, свитера, пуловеры, юбки и платья. Внизу, выстроившись в ряд, стояли туфли, сапожки, лодочки и сандалии. Мне даже думать было страшно, сколько все это стоит.
— Надень это, — вручая мне платье, велел Жорик.
— Это? — Я, округлив глаза, смотрела на небольшую тряпочку из белого гипюра.
— Это-это, — с досадой отмахнулся он, поправляя мои волосы, словно наводил последний штрих. — А ты что, ждала красное платье с разрезом по самые ягодицы? Это пошло, куколка. Белый цвет идеален, кожа заиграет яркими красками, а помада — она как флажок. Нет. Как огонек для мотылька! Или клубок для котика, — махнул он рукой. С аллегориями у него явно были проблемы. — Хищник попадет.
И дернул на себя мой халат.
— Ой!
Занавеска закрылась, и я осталась в одном белье телесного цвета. А вокруг одежда. Чужая, слишком яркая для меня, непривычная и невероятно дорогая.
— К черту все, — простонала едва слышно.
Волосы было жалко, и вообще, я вдруг ощутила себя пустышкой. Одной из любовниц шефа — яркой, искусственной и плоской.
Не хочу! Не хочу становиться, как они! Не хочу терять себя.
У меня появилась мысль выйти, бросить вещи в лицо Жерару и его куколкам, но в этот момент я услышала знакомый голос:
— Ничего страшного, я подожду. Кофе, пожалуйста.
Ник!
Вот он-то мне и нужен.
Наспех натянула платье и босиком, как была, выбежала из примерочной.
— Н’Ери!
Я увидела его знакомую спину и застыла, сжимая кулаки. Главное — успокоиться и не разрыдаться от усталости и бессилия.
Хищник медленно обернулся, держа крохотную чашку в руках.
Один внимательный взгляд — и все изменилось.
Улыбка сползла с лица, открыв настоящие эмоции и чувства.
Непонимание, недоверие, изумление, быстро переходящее в шок и восхищение. Все гневные слова застряли в горле, уступив место непонятному смущению и страху. На меня никто и никогда так не смотрел. И я не знала, что делать.
Чашка с кофе медленно выскользнула из рук и разбилась, залив бурой жидкостью пол. Капли наверняка попали на брюки, но он ничего не замечал.
Всего один шаг мне навстречу и едва слышное:
— Вика?
Ник Н’Ери всегда был уверен, что знает свою секретаршу, и удивить его она точно не может. В каких только ситуациях хищник ее не видел за эти проведенные бок о бок два года. Измайлова всегда была на высоте, в любой ситуации, какой бы сложной она ни оказывалась, молодая женщина оставалась хладнокровной, выдержанной и спокойной.