— Помоги Эйди. Пожалуйста, помоги ей.

Эйди вдруг вскочила на ноги, и с этим движением все исчезло — нет, не колдовство — воспоминание. Так, по крайней мере, хотелось думать Кендалл.

— Что случилось, мисс Эйди?

— Я не пойду к врачу, — заявила Эйди.

— Что??

— Но ты ведь только что сказала: «Идите к врачу, Эйди. Идите немедленно, пока не поздно».

— Я? Да нет же… Я ничего не говорила, — возразила Кендалл, беря Эйди за руку.

И едва их руки соприкоснулись, ее словно прошило молнией. Это было знание — глубокое, точное знание: у Эйди рак.

Эйди смотрела на нее с ужасом, да и сама она внутренне содрогнулась. Она и не слышала этих слов. Ее пугало выражение лица Эйди.

Но она знала.

— Мисс Эйди, я сама вас отведу. Вам тотчас нужно к врачу.

— Я терпеть не могу врачей. Они меня заколют и зарежут.

— Мисс Эйди, вы больны, но вашу болезнь можно остановить, если действовать быстро.

Мисс Эйди огляделась, прижимая сумочку к груди. Затем она хмуро посмотрела на Кендалл.

— А Лютер-младший выиграет футбольный матч в субботу?

— Этого я не знаю. Я знаю только, что вам нужно к врачу. Я пойду с вами, обещаю. Но идти нужно срочно.

— Ладно-ладно.

— Или я позвоню вашей дочери Ребекке, — пригрозила Кендалл.

Старшей дочери Эйди было пятьдесят два. Она работала в лаборатории при морге. Это была серьезная женщина, нежно любившая мать. Она и сама иногда приходила к Кендалл погадать. «Так, ради интереса», — всегда говорила она. И это бывало действительно интересно. Они с Кендалл переключались на обсуждение всех карт и их значений.

Мисс Эйди упрямо и хмуро смотрела на нее.

— А листья говорят, что мне это поможет? Потому что, если нет, я им не позволю колоть меня и резать и совать иголки мне в руку. Я уже хорошо пожила, слава богу. Мне не страшно умереть. Но я не хочу умирать в больнице. Я хочу умереть у себя дома.

— Вы не умрете, если обратитесь к врачу, — настаивала Кендалл.

— Ну хорошо.

— Тогда мы запишем вас прямо сейчас.

Когда они вошли в салон, Мейсон, который в это время демонстрировал покупателю один из их самых красивых кристаллов, с удивлением наблюдал, как Кендалл и Эйди идут прямиком к телефону. Пока они звонили врачу и договаривались о приеме, кристалл был продан. Покупатель кристалла придержал для Эйди дверь, когда та покидала салон.

— И что все это значит? — спросил Мейсон.

— По-моему, у нее рак.

— Что? — Мейсон посмотрел на нее как на сумасшедшую. — С каких это пор ты уверовала в свой дар? Для чего тебе понадобилось до смерти пугать бедную старушку?

«Действительно, что это было?» — мысленно недоумевала Кендалл. Ей хотелось встряхнуться, убедить себя, что это не более чем тревога об Эйди и что сходить к врачу ей не повредит в любом случае. Но как бы она ни старалась найти всему рациональное объяснение, беспокойство не оставляло ее. Было в этом что-то страшное.

Как и в первые два раза. Но тогда она гадала на картах, а за картами легко устаешь от напряжения и начинает мерещиться всякое.

— Я… я думаю, это потому, что я провела много времени рядом с Амелией…

— И теперь у всех стариков должен быть рак?

— Нет, конечно. Но, возможно, у меня появилось какое-то чутье после Амелии. Так или иначе, отвести ее к врачу не помешает. В четверг я немного задержусь. — Кендалл подошла к стойке. — Если кому-нибудь сегодня захочется узнать свою судьбу по чайным листьям, погадай им, ладно?

Мейсон насмешливо взглянул на нее и пожал плечами:

— Как скажешь. Если это все, что тебе нужно.

— Это все.

К приезду Эйдана эксперт был уже на месте. К счастью, Джереми тоже приехал рано и показывал ему дом. Эйдан поздоровался, убедился, что у Джереми все под контролем, и оставил их вдвоем.

Эйдан вернулся во двор и снова уставился на дом, сам не зная, что он хочет увидеть. Вчера он был уверен, что видел на балконе женщину в белом. Не Кендалл ли это была? Скорее всего. А кто другой?

Но когда он встретил Кендалл у дверей, он сразу обратил внимание, что она не похожа на ту женщину. Та была светлее и одета в белое. Женщина в белом. По-видимому, он слишком увлекался романами о привидениях в свое время. Не было никакой женщины в белом. Во всем виновата игра света, возникающая из-за капризов погоды, когда ветер и грозовые тучи быстро сменяются солнцем и чистым небом.

Он закрыл один глаз и почти с обидой оглядел дом. На самом деле не женщина в белом его волновала. Ему наверняка померещилось. Ему не нравилось ощущение, которое у него вызывал дом. Было в нем что-то нехорошее, темное, зловещее.

Он принудил себя мысленно встряхнуться. Дома — не люди, их делают из дерева, кирпича и камня, гвоздей и цемента, ничего другого в них нет.

Обойдя дом, он вышел к хижине, где ранее нашел банки из-под супа и кость. Земля вокруг была вся изрыта, словно после нашествия кротов, — это полицейские искали другие кости и прочие подозрительные предметы. Он опустился на корточки, чтобы получше рассмотреть плоды раскопок. Другие кости тут несомненно имелись — куриные, а также пустые пластиковые коробки из ресторана фастфуда.

Ничего интригующего. В этих старых хижинах, должно быть, обосновались бездомные, ведь во время урагана многие люди лишились жилья.

Хотя небезынтересно было бы познакомиться с квартирантами.

Огни. Амелия видела огни, будучи уверена, что за ней явились ее предки, духи которых населяли дом.

Вот откуда эти огни, а также шум по ночам. Это бомжи шныряли вокруг дома и, конечно, шумели.

Но кость?

Дом стоял довольно высоко над рекой. Неужели и сюда добралась вода, дабы вымыть кости из старых гробов?

Он встал во весь рост и окинул взглядом владения, хозяевами которых теперь были братья Флинн. Внешне все было запущено, но, учитывая возраст построек, сохранились они неплохо, особенно дом и конюшня. Хижины рабов нуждались в ремонте, но все-таки стояли, как стояли и двести лет назад.

Может быть, его братья и правы, может, этот дом достался им не случайно, он предоставляет им шанс сделать доброе дело, постараться на благо общества.

Он бросил взгляд в сторону семейного кладбища, чьи белые склепы и каменные памятники виднелись среди деревьев. Шеренга кривых, узловатых и замшелых старых дубов обозначала, вероятно, границу кладбища.

Пройдя по заросшему газону и продравшись через густой кустарник, Эйдан очутился у низкой полуразрушенной каменной стены, тянущейся вдоль деревьев и представлявшей, по-видимому, истинные пределы.