На экране женщина из агентства передала малышку Битси, и Битси крепко прижала ее к себе, родственники улыбались и утирали платками глаза. Все, и там, на экране, и тут, в комнате, курлыкали тихонько, словно целая стая воркующих голубей. О, ведь правда же, усыновление – лучше деторождения? Более патетично, более осмысленно. Битси готова была пожалеть бедняжек, всего лишь родивших ребенка.

Очевидно, теперь камеру держал кто-то другой: Мак предстал на экране, он усиленно таращил глаза на Джин-Хо. Наверное, снимал дядя Освальд. Он в последний раз охватил стремительным движением камеры всех собравшихся, потом стал пятиться, дальше, еще дальше, чтобы вместить в кадр выход и последнюю горстку пассажиров, мужчину с тростью, седовласую чету и – о!

Сьюзен.

– Она все-таки попала в кадр! Мы ее сняли! – вскричала Битси. – Вот она!

Сами с Зибой тоже. И Мариам – царственная осанка, ясный, как звук трубы, голос: «Это мы. Яздан». Все трое явились без фотоаппаратов, без видеокамер и диктофонов, это бросается в глаза – они совершенно свободны от гаджетов. Путешествуют налегке по жизни. «У меня все в памяти» – так вроде бы сказала Зиба? На миг Битси позавидовала ей.

Камера запечатлела проход Язданов навстречу ребенку, а затем сосредоточилась на Сьюзен, на том немногом, что можно было разглядеть, – розовая футболка да редкие черные волосы.

Битси перегнулась через Брэда, высматривая среди зрителей Зибу. Та сидела рядом с Сами на полу у книжного шкафа.

– Как будто переносишься в тот день, правда? – окликнула она Зибу, и та ответила:

– Она такая крошечная! – Не отводя глаз от экрана. – Как будто это другая совсем девочка!

– Знаю, знаю.

– Мне от этого грустно.

– О, я это понимаю! – вскричала Битси. Если бы она сидела рядом с Зибой, она бы ее сейчас обняла, и Сами тоже, его милые маленькие очочки поблескивали в мерцании телеэкрана, словно слезы.

Затем Битси обернулась к телевизору – и обнаружила, что фильм уже закончился, по муаровому шелку бежали титры. Особая благодарность организации международных корейско-американских усыновлений «Любящие сердца». Брэд щелкнул пультом и поднялся, чтобы отдернуть занавес, комнату затопил свет. Все заморгали, распрямились. Джин-Хо спала, голова ее чуть колыхалась на груди Полли, но ничего страшного: у нее будет еще не раз возможность посмотреть эту запись и год, и два спустя. Битси похлопала Джин-Хо по ножке, обтянутой шелком, затем с усилием поднялась и подошла к Сами и Зибе. Сами держал на руках Сьюзен – бодрствующую, извивающуюся – и слушал инструкции Мака: тот объяснял, какой фирмы видеокамеру следует купить, но Зиба тут же обернулась к Битси и обняла ее.

– Почему мне стало так грустно? – спросила она. – Разве это не глупо?

Она совладала с собой, утерла глаза. На плече у Битси осталось влажное пятно.

– Самый счастливый день моей жизни. Я его никогда не забуду.

– И я тоже – но хотели бы вы туда вернуться? – уточнила Битси.

– Ни за что!

И они обе рассмеялись.

– Пойдем, поможете мне заварить еще чаю, – позвала Зиба.

Они протолкались сквозь толпу – с трудом, у всех вокруг глаза были тоже на мокром месте, все норовили их обнять. Мать Битси сказала:

– Сердце щемит, как видишь нашу Джин-Хо, – такое путешествие малютка проделала одна!

Отец Битси поспешил уточнить:

– Как же одна? Ее привезла та приятная кореянка.

– Да, но ты же понимаешь, о чем я.

– Может быть, оттого нам и грустно, – сказала Битси Зибе, когда они очутились на кухне. – Мы так привыкли к девочкам и забыли, что они были с нами не всегда. Мы видим, как их выносят из самолета, и вскрикиваем: «О, как же это, они летели так далеко без нас. Где же были мы?»

– И первые месяцы своей жизни они провели без нас, – подхватила Зиба. – Совсем одни! Сами за собой смотрели!

Женщины снова обнялись, рыдая и смеясь одновременно.

– О, Зиба, ведь больше никто не понимает, каково это! – продолжала Битси, прислонившись к раковине и нащупывая в кармане платок. – Как бы я хотела, чтобы вы жили поближе к нам. Ужасно каждый раз добираться до вас на машине. Вот бы вы поселились в соседнем доме – мы бы перекликались через забор, и девочки могли бы играть вместе сколько вздумается, без специальных договоренностей и подготовки.

Мысленно она уже видела это: обе они свободно приходят, уходят, хлопает сетчатая дверь – едва покончив с завтраком, девочки бегут друг к другу. Может, Сансомы из 2410-го согласятся продать свой дом Язданам? Они уже старые, и у них прекрасный дом на Кейп-Код, куда лучше стандартных в Хант-Велли.

Высморкавшись, Битси принялась развивать эту мысль:

– Мы могли бы подменять друг друга с детьми. Девочки быстро привыкнут.

– Станут чуть постарше, смогут ночевать друг у друга в гостях, – подхватила Зиба.

В кухню вошла Мариам. Деликатно отодвинула Битси в сторону, чтобы добраться до чайника.

– Если они все время будут вместе, они будут воспринимать удочерение как совершенно естественное, – рассуждала Битси. – То есть они поймут, что это обычное дело. Ни сомнений, ни комплекса неполноценности.

– Эта плита зажигается спичками? – спросила Мариам.

– О, простите! Нет, только эта конфорка, на остальных работает автоматика, – сказала Битси и снова обернулась к Зибе: – Я участвовала в поэтической группе и читала там про двух поэтесс, которые хотели всем-всем делиться друг с другом, и они установили отдельную телефонную линию и все время держали трубки снятыми, чтобы непрерывно общаться. Не то чтобы и я хотела так, но ведь и вы сочувствуете, понимаете, откуда такое желание?

– Они никогда не клали трубку на место? – уточнила Зиба. – Но ведь телефонная компания начала бы подавать такие сигнальные гудки.

– Ну я не знаю… может быть, какие-то детали не вполне точны, – сказала Битси. – Я же просто теоретически рассуждаю. Меня интересовало, как им удавалось не пропустить ни слова. Что, если одна говорила, а другая в тот момент выходила из комнаты? Не могли же они…

Со своего места у плиты Мариам заметила:

– Интереснее другое: что вас волнует именно это.

– Вы о чем? – удивилась Битси.

– Почему вас не беспокоит, что они могли услышать слишком много, а не слишком мало? Те личные вещи, которые у каждой семьи свои.

– А! – сказала Битси. – Ну да, разумеется. – Она оглянулась на Зибу: – Конечно, это было бы… Ну, наверное, они все же не держали трубки снятыми день напролет.

– Ага! – кивнула Мариам. – Тогда ладно.

– То есть я бы не стала так делать сама. Я же сказала. Я говорила только о том, что само это желание мне понятно.

Больше Мариам не комментировала. Она умела вот так оборвать разговор на полуслове, Битси уже замечала за ней эту манеру. Молча накладывала в чайник листья заварки. Вместо нее заговорила Зиба.