– Оно не может провалиться, Том. – Дейзи не уступала Тому в решительности. – Я хочу быть Венерой. Это блестящая идея, и Генерал просто ген…

Замолчав на полуслове, Дейзи повернулась к зеркалу, сделав вид, что ей срочно нужно нанести на щеки последний слой румян и поправить упавшие на плечи волосы.

– Так что ты хотела сказать о Генерале, Дейзи? – невинным тоном поинтересовался Том.

– Гаер, который ищет, за кем бы поухаживать.

– М-м-м… Странно, я готов был поклясться, что ты собиралась назвать его гением.

– Я назову этого низкорослого тирана гением не раньше, чем ты превратишься в квакера, Том.

– Быть квакером – это единственное, чего я еще не пробовал. Я непременно попробую.

Том видел в зеркале Дейзи.

– Не меняй тему разговора, Томми. Ты знаешь, что я идеально подхожу на роль Венеры.

Том думал иначе. Он внимательно посмотрел на Дейзи. Том пытался представить, как открывается прекрасная раковина и из нее появляется полная, крашенная в рыжий цвет женщина. Вместо изящного создания, которое изобразил Боттичелли. Именно такой представляли Венеру он и Генерал. Том не допустит, чтобы это случилось. Именно от боттичеллиевской Венеры во многом зависела судьба театра, его собственная судьба и мечта о «Джентльменском эмпориуме».

Кроме того, он дал обещание Генералу, доверяя его вкусу, что роль Венеры исполнит изящная девушка.

– Дейзи! – Том старательно сдерживал свои эмоции.

– А теперь послушай, ты, красавец! – Резко повернувшись к нему, Дейзи погрозила щеткой для волос. Эта вещь стоила целое состояние, как и все, что находилось в этой комнате, – обитая розовым плюшем мебель, мягкие ковры, большое позолоченное зеркало. – Есть ли необходимость напоминать тебе причину, по которой вообще держится этот театр?

– Потому что у меня хватает ума и здравого смысла оценить по достоинству твой талант? – Том одарил Дейзи покровительственной улыбкой.

Женщина сделала вид, что она крайне сердита. Но было ясно, что она не в силах устоять перед улыбкой Тома, поэтому лишь вздохнула.

– Подойди сюда, Томми! Нитка… – Дейзи поманила его. Том послушно приблизился к ней. Протянув руку, женщина немного рассеянно намотала на палец болтающуюся нитку возле пуговицы, оторвала ее и ласково пригладила рукой сюртук. – Ты не хочешь, чтобы все было испорчено, Томми? – Легкий привкус горечи сквозил в словах Дейзи.

Том не был уверен, стоит ли отвечать на вопрос Дейзи, и не знал, как реагировать на ее слова. Он промолчал. Однако Том понимал, что скорее всего эта женщина примет молчание за сочувствие. Что-что, а сочувствие – совсем не то, чего ждала Дейзи от Тома Шонесси. Привыкнув к роли дивы в «Белой лилии», она избегала общения с другими девушками и была с ними неизменно холодна. Дейзи опаздывала на репетиции, ухаживания многочисленных поклонников после представления принимала как снисходительная повелительница. Том расценивал ее поведение как способ забыть о своем прошлом.

Дейзи не смогла избавиться от вульгарного акцента и провинциального говора – того, что Том Шонесси методично вытравливал из своей речи. Том прислушивался к тому, как говорят джентльмены Лондона, подражал их интонации, учился правильно произносить слова, любыми способами стараясь выяснить, что эти слова означают. Ему приходилось смирять свою гордость, задавая бесконечные вопросы и тем самым зачастую располагая к себе людей. Именно Том Шонесси обеспечил Дейзи место на троне и сделал эту женщину дивой «Белой лилии». Однако Дейзи продолжала считать, что, имея столь выдающуюся грудь и неплохой доход, совершенно ник чему предпринимать еще какие-либо усилия.

– Ты тоже стареешь, Томми, мерзавец, – негромко продолжила Дейзи. Это не было обвинением или угрозой. Это, скорее, было похоже на мольбу. Тому стало не по себе.

Он решил сменить тему разговора:

– Ты ни за что не догадаешься, кого я видел, Дейзи! Биггси Биггенса, представляешь?

– Биггси! – От удивления глаза у Дейзи округлились. – Боже милостивый! И где же ты его видел? Раскачивающимся на виселице? – Это было сказано полушутя.

– Он собирался ограбить карету, в которой я ехал. Дейзи фыркнула.

– У него доброе сердце, но маловато воображения. Думаю, он плохо кончит.

– Он спрашивал о тебе, Дейзи.

– Вот видишь, Томми, даже после стольких лет… Я определенно произвела на него впечатление. – Женщина адресовала эти слова зеркалу, но встретила там взгляд Тома.

На лице Дейзи одновременно были гордость, вызов… в глазах – робость. К черту робость! Дейзи была пава и дива. Том вдруг почувствовал себя скотиной, как будто стал свидетелем чьей-то тайны. Он поспешил отвести взгляд и заметил на столе графин с бренди. Однако Том решил, что и так уже достаточно выпил в клубе майора Гордона.

– Биггси Биггенс, вижу, не застрелил тебя?

– Мне удалось убедить ради старой дружбы не делать этого. Он требовал поцелуй от одной из пассажирок в качестве расплаты за освобождение всех. Он даже обещал забрать у перепуганных насмерть пассажиров совсем немного из вещей.

Дейзи улыбнулась:

– Я беру назад слова о том, что у него бедное воображение. Он получил поцелуй?

– Получил. Нашлась женщина, которая… вызвалась добровольно.

Том мысленно представил стройную фигурку Сильвии, которая расправила плечи и встала на цыпочки, чтобы поцеловать грабителя. И Биггси принял поцелуй красавицы как волшебный – с благоговением и благодарностью. При этих воспоминаниях в груди Тома шевельнулось какое-то незнакомое ранее чувство – загадочное и тревожное.

Беседа с Дейзи явно затягивалась. Беспокойство возрастало. Том чувствован, что самое время проявить твердость.

– Дейзи, я хочу, чтобы другая девушка была в роли Венеры. Я пока не решил, кто это будет. А еще я нанял новую танцовщицу.

Она резко вскинула голову.

– Ты нанял новую танцовщицу? Когда?

– Сегодня.

– А Генерал знает?

Да, Дейзи отличалась проницательностью. Том еле заметно улыбнулся:

– Уже знает.

Дейзи задумчиво смотрела на его отражение в зеркале.

– Что это за девушка? Это замена Китти?

– Она никому не замена, Дейзи! – отрезал Том. – Она – та самая девушка, от которой Биггси получил поцелуй.

Дейзи, безусловно, была заинтригована. Она поджала губы.

– Ты взял ее из жалости? Это на тебя не похоже, Том.

Том чувствовал себя задетым. Скорее всего именно Дейзи больше, чем кто-либо другой, выиграла от его прагматизма и делового чутья. К тому же эта женщина прекрасно знала, что Том Шонесси не бессердечен. Он решил не обращать внимания на дерзость, поскольку понимал, что сейчас гордость и самообладание Дейзи ущемлены. Но это уже не изменишь.