Она внезапно ощутила такой зверский голод, что у нее болезненно заныл желудок. Сильвия вдруг осознала, что не спала почти сутки и устала до такой степени, что не сможет произнести ни единого слова, пока не удовлетворит желание своего организма.

Она окинула взглядом комнатку, которая, судя по всему, на неопределенное время станет ее жилищем. На деревянном полу прямоугольный коврик из полосок ткани, узкая железная кровать с белоснежными простынями и покрывалом. Пышные подушки в изголовье и свернутое голубое одеяло в ногах, казалось, сулили сладкий сон. В углу комнаты деревянный рукомойник с графином и тазом. Комната была без окна и камина, зато маленький туалетный столик, над которым на ленте висело изящное маленькое овальное зеркало, необычайно понравился Сильвии.

Эта комната была совершенно не похожа на темную, загроможденную комнату Клод в Париже. И целый мир, или по крайней мере континент, отделял Сильвию Ламорье от той жизни. Жизни с Этьеном – позолоченной, блестящей, роскошной.

Что-то в скромной простоте жилища успокаивало, как успокаивает келья монахини. Эта мысль едва не заставила Сильвию рассмеяться. Да, видимо, голод породил в ней иллюзии. Спасибо Этьену, Сильвия совершенно определенно знала, что она – не монашенка.

– Ночной горшок под кроватью, – деловито добавила Жозефина. – Можешь спуститься на кухню позже, если пожелаешь. Миссис Пул делает торт. Иди на запах по лестнице. Здесь живем мы – те, кто может не покидать театр даже после работы. Это я, экономка, миссис Пул, горничные и мистер Шонесси…

Мистер Шонесси живет здесь? В театре?

Это очень удивило Сильвию. Она не сомневалась, что у хозяина «Белой лилии» в Лондоне собственные апартаменты из нескольких комнат или шикарный городской дом. Такой же блестящий, как и его внешность.

– Мистер Шонесси практичный человек. – Жозефина не скрывала, что ей это нравится. – Он живет там, где работает. Он знает толк в экономии денег.

Дело не в экономии денег, подумала Сильвия. Дело в самоограничении. Весьма интересное сопоставление.

– У Генерала несколько комнат в городе, – продолжила Жозефина. – Если ты умеешь обращаться с иглой, Сильвия, мне будет нужна помощь в шитье костюмов. Так что, когда ты будешь свободна от репетиций… – Жозефина с надеждой посмотрела на Сильвию. – Понимаешь, это идея мистера Шонесси. У него всегда много идей, и он всегда хочет, чтобы они немедленно воплощались в жизнь. Так что мы с тобой могли бы шить по утрам. После обеда ты будешь репетировать, а вечером – участвовать в представлениях.

Сильвия очень хотела знать, будут ли ей дополнительно платить за шитье. Но, подумав об этом, она решила: а что еще делать во время, свободное от репетиций и спектаклей? Здесь, в «Белой лилии». Почему бы ей не заняться шитьем? Она согласно кивнула.

– Quelle heure… – Сейчас, когда Сильвия страшно уста-па, ей было проще говорить по-французски, нежели вспоминать английские слова. – Который час, Жозефина?

– Для тебя сейчас время ужина, моя дорогая. Я приду за тобой перед представлением. Это будет около восьми.

– Ты хочешь, чтобы я посмотрела представление?

– Ты участвуешь в представлении сегодня, дорогая. Мистер Шонесси поэтому и нанял тебя. А твое платье мы перешьем завтра. В «Белой лилии» работа никогда не кончается.

Жозефина улыбнулась и закрыла за собой дверь, предоставив Сильвии возможность предаться маленькому пиршеству.

Сильвия разрывалась между желанием поесть и прилечь на мягкие белоснежные подушки.

Спустя минуту она набросилась на еду, игнорируя вилку и издавая сладострастные стоны, как только аппетитные ломтики мяса, сыра и хлеба коснулись ее языка. Она заглатывала куски, чувствуя, как наполняется ее желудок, как она снова превращается в человека.

Вероятно, это было неразумно – ложиться спать на полный желудок. Но организму не прикажешь. Она промокнула салфеткой уголки рта и бросилась на кровать, заснув раньше, чем ее голова коснулась подушки.

Сильвию разбудил стук в дверь. Очнувшись ото сна, она попыталась подняться с постели, но что-то мешало ей сделать это быстро. Ноги запутались в складках платья феи. Рядом на подушке лежала деревянная палочка со звездой.

Значит, все, что произошло с ней накануне, не было ночным кошмаром.

Сильвия лихорадочно поправила платье, схватила палочку и открыла дверь.

Жозефина сочувственным взглядом осмотрела Сильвию.

– Ну ничего, есть румяна, – горестно вздохнула она, словно уже ничем иным помочь было невозможно. – Зашпилим булавками платье, распустим волосы. Ты будешь очень хорошенькой. – Она произнесла это таким тоном, как будто хотела приободрить если не Сильвию, то себя. – Идем со мной.

Жозефина повела Сильвию туда, где находилась полная противоположность маленькой комнатке, напоминающей монашескую келью. Артистическая уборная в этот час была заполнена полуобнаженными пышущими здоровьем девушками. Свет ламп освещал их бледно-золотистые руки, отражался на блестящих волосах. Они рылись в шкафах, вытаскивали и примеряли костюмы, прилаживали на спины сверкающие крылья. Девушки весело переговаривались, восторженно ахали или откровенно хихикали, рассматривая подарки, присланные накануне поклонниками.

Лиззи буквально подпрыгивала от нетерпения и желания продемонстрировать новые серьги. Ей хотелось, чтобы подруги лучше могли рассмотреть их и восхититься вместе с обладательницей дивного украшения.

Молли опытным взглядом окинула предмет восторгов подруги.

– О, фанат! Эти висюльки будут изумительно болтаться.

– Подобно тому типу, который их прислал. Он только и делает, что болтается, что бы я ни предпринимала, – опечалилась Лиззи и наглядно продемонстрировала сказанное, приставив волшебную палочку между ног и резко опустив ее. Блестящая звездочка на конце нацелилась в пол.

Девушки понимающе захихикали. Молли открыла шкатулку. Не скрывая любопытства, девушки затихли.

– Что там у тебя, Молли? – первой не выдержала Лиза.

Молли извлекла из шкатулки изящный и явно сделанный со вкусом веер из слоновой кости и шелка. Вероятно, он стоил дюжины гранатовых сережек. Молли с осторожностью раскрыла веер. Девушки восхищенно охали, рассматривая изумительную вещицу.

– Новый тип, – небрежно пояснила Молли, явно желая выказать равнодушие. Однако ей это не удалось. – Он попросил По передать этот подарок самой… замечательной девушке «Белой лилии». – Она запнулась: «замечательной» – не то определение, на которое она имеет право. Однако ее голос звучал победно. Для нее, вероятно, этот подарок стал подтверждением того, о чем она давно знала.

Сильвии было достаточно бросить беглый взгляд на веер, чтобы оценить его по достоинству. Молли держала в руках прекрасную вещь, подчеркнуто уникальную. Мужчины делают такой подарок, чтобы заинтриговать, польстить и обезоружить. Сильвия хорошо знала эти первые шаги в искусстве обольщения, поскольку получала множество подарков от поклонников. Состоятельный мужчина может позволить себе прислать дорогой подарок и такой девушке, как Молли. Но лишь воспитанный и интеллигентный мужчина, хорошо владеющий искусством обольщения, выберет такую стратегически важную вещь, как этот небольшой изящный веер. Веер напоминал Сильвии о подарках, которые делал Этьен, когда только начал ухаживать за ней. Очаровательные подарки, постепенно приучившие Сильвию к Этьену и знакам его внимания. Сильвия не заметила, как стала испытывать постоянную потребность в них.