– Но дадут ли мне эту роль?

– Уже дали. Завтра ты будешь назначена второй солисткой и станешь репетировать с Соколовой.

Смущенная Павлова только кивала.

Кшесинская не стала рассказывать о том, чего ей стоило убедить Петипа отдать роль Никии юной Павловой, Мариус Иванович сопротивлялся долго и упорно, твердил, что после самой Матильды Анна будет выглядеть в этой роли бледно, что не поймут и есть опасность просто загубить карьеру Павловой первой же неудачей.

Матильда уверяла, что никакой неудачи не будет, что Павлова станцует лучше ее самой, что отрепетировать все успеет и, если понадобится, будет привлечена крупная артиллерия в виде Великих князей.

Петипа, у которого после прихода в театр Теляковского взамен Волконского неприятность следовала за неприятностью, противился, как мог. Кшесинская наступала, смеясь и не подозревая об истинной причине этого сопротивления. Как потом оказалось, старый балетмейстер именно тогда решил дать Павловой Жизель и всерьез боялся, что две такие роли сразу будут для хрупкой балерины слишком большой нагрузкой.

Но всем известно, что Матильду Кшесинскую не переупрямишь и не победишь, на ее стороне все Великие князья и сам Император. Когда Матильда отказалась надевать для роли Камарго фижмы, то наложивший на балерину ничтожный штраф прежний директор Императорских театров князь Волконский вынужден был штраф отменить и подал в отставку. Пожелай Кшесинская отставки и Теляковского тоже, ей удалось бы.

– Кто будет репетировать с Павловой роль? – изложил последний аргумент в споре Петипа. Кшесинская спокойно пожала плечами:

– Я, кто же еще.

– Матильда Феликсовна, вы – и репетировать?! Тем паче в вашем состоянии!

Не помогло. Прима только рассмеялась:

– Я покажу основное, а доработает Соколова. Аннушка справится, она живет сценой.

Конечно, Анна об этих беседах знать не могла, после визита к Кшесинской долго не удавалось уснуть.

Кшесинская сама предложила ей одну из наиболее выигрышных ролей, танцевать которую сплошное удовольствие. Предложила посильную помощь в подготовке и даже согласилась на то, чтобы доработала Соколова, с которой у Матильды Феликсовны давняя неприязнь.

Что это – простое желание помочь, опасение, чтобы роль не досталась кому попало, или какой тонкий дьявольский расчет?

Чем больше думала, тем сильнее убеждалась, что последнее. Кшесинской почему-то нужно, чтобы танцевала Павлова, а репетировали она сама и Соколова.

Не понимала Павлова, зато сразу понял Теляковский:

– Ох и хитра, Лиса Патрикеевна! Лучше Павловой никто Никию из «Баядерки» не станцует. Если будет успех, Кшесинская немедленно объявит о своей проницательности и о том, что это благодаря ее репетиторству у юной балерины все получилось. Если, тьфу-тьфу, Павлова роль провалит, обвинить всегда можно Соколову – испортила такую задумку!

Получилось немного не так.

Анна действительно прошла почти всю роль с Кшесинской, та показывала, не обращая внимания на немаленький уже срок и выпирающий живот. Но когда Павлова перешла к Евгении Павловне Соколовой, блестящему репетитору Мариинского, всеобщей любимице, строгая дама отмела все наработки сразу:

– Анечка, не смей повторять то, что танцует Матильда! Это не твое. Она же нарочно тебя «под себя» учила, чтобы сказать, что ты копируешь.

– Но что же мне делать, ведь премьера скоро?

– Разучишь роль с самого начала. Ты же умеешь быстро работать, я знаю. И любишь работать, это я уже тоже заметила.

Но у Анны были еще возражения:

– Евгения Павловна, но Матильда Феликсовна увидит, что мы делаем, и использует все свое влияние, чтобы меня от роли отстранить.

– Не показывай.

Павлова просто взмолилась:

– Как?! Мы же репетируем в училище, туда приходят все: и ученицы, и балерины, и кордебалет. Даже если Кшесинская не увидит сама, то ей передадут. У Матильды Феликсовны всюду глаза и уши.

Глаза старой актрисы в ответ лукаво заблестели:

– А мы будем репетировать здесь!

– Где? – не поняла Анна. Они сидели в небольшой комнате дома у Соколовой, в которой даже для рояля места не нашлось.

Балерина поняла сомнения Павловой, снова хитро улыбнулась и вдруг звонким, чистым голосом принялась выводить мелодию вариации Никии!

Анна не выдержала и зааплодировала.

– То-то же. Я спою, а ты станцуешь. И никаких Кшесинских, сами справимся. Но это наш с тобой секрет. Если проболтаешься даже Трефиловой, мне-то ничего не будет, а тебе несдобровать.

Так началась первая битва между звездой прежней и звездой будущей.

Через много лет в воспоминаниях Кшесинская укоряла Павлову за то, что та не упомянула о подготовке «Баядерки» с ней самой, мол, только Соколова все и сделала. Но укоряла через двадцать лет после смерти Павловой, когда ни объяснить, ни возразить уже никто не мог.

Аня не подозревала, что начинается еще одна битва, которая не зависит ни от одной из них, но сильно повлияет на судьбу Павловой.

Против своей воли и не желая того Аня оказалась на стороне противников Матильды, но к балету это имело не такое уж большое отношение…

Большую часть лож и партера в любом театре Санкт-Петербурга и Москвы занимали завсегдатаи. Особенно это заметно в балете. Балет не то искусство, которое обожают прачки или отставные солдаты.

А там, где завсегдатаи, там и их сообщество.

Было таковое и у балетоманов Мариинского. Эти люди знали всех балерин, видели все балеты, помнили, как надо выполнять каждое па, движение, вариацию, па-де-де и прочее, прочее, прочее… Каждая новенькая обсуждалась, осуждалась и определялась в свое амплуа.

Балетоманы влияли на костюмеров, художников, композиторов и даже самого Петипа, их допускали на репетиции в училище, чтобы еще до выхода спектакля на сцену было ясно, кто, что и как станцует.

Одним из самых влиятельных балетоманов Петербурга, а значит, всей России, был отставной генерал Безобразов, пишущий серьезные статьи на тему балета. Уж Николай Михайлович знал, как должно танцевать каждую партию, даже если балет новый, и кто танцует неправильно. С его критическими статьями считались даже в Дирекции императорских театров. Напиши Безобразов, что Трефилова безукоризненна или, напротив, ни на что не годна, судьба Трефиловой немедленно изменилась бы.

К счастью, генерал редко выносил несправедливые суждения. Хотя была и у него слабость – покровительство Ольге Преображенской, заклятой подруге самой Матильды Феликсовны. Но как ни просила Ольга помочь свергнуть всесильную Матильду, даже Безобразов не связывался, понимая, что достаточно одного звонка примы, чтобы не только газеты и журналы сотрудничать перестали, но и в приличные дома двери закрылись. Нет, с Кшесинской лучше не воевать открыто.