— вообще не тот, с кем можно было бы мне отомстить. Выбрала бы Лилька для этого нормального, достойного мужика, равного мне или лучше, натянуть «сову» на «глобус понимания» было бы проще. Но Ромка — это реально шакал в человечьем обличии.

— Не идеализируй, Лиль, — говорю жене. — Никто не сможет трахнуть тебя так же качественно, как я.

— Да ладно?! — вздергивает демонстративно бровь.

— Там, где эти додики учились сексу, я его преподавал, — говорю хрипло, подходя к жене вплотную.

Лилька вдруг затихает, прикусывает нижнюю губу.

Какая же она у меня красивая… И как же сильно я ее хочу…

Ощущения не сравнимы с теми, что я испытывал, когда мы жили под одной крышей. Теперь это что-то… запретное и от того вдвойне желанное и сладкое. Тем более жена выпила, а это редкое явление. У меня член стоит колом и лезет из штанов наружу.

Я беру Лилю за талию и стягиваю блузку в кулаках так, что ткань жалобно трещит.

______

Дорогие читатели, возвращаюсь в привычный график. Продолжение теперь будет каждый день с утра. Огромное спасибо за внимание к истории, за ваши отзывы и лайки. Они очень вдохновляют и мотивируют

Глава 14

Скользнув ладонями по изгибам жены и подхватив под бедра, поднимаю на руки.

Тонкий трикотаж ее юбки тут же сползает на талию, и у меня срывает крышу от того, что в таком положении Лилька прижимается к низу моего живота самым сладким местом, скрытым лишь трусиками.

Жена ногами обвивает мою поясницу.

Качнувшись с ней на руках, словно вмиг опьянев, я разворачиваюсь и припечатываю жену спиной к стене.

Член упирается в штаны, давление в яйцах причиняет мучительный дискомфорт. Я ведь никого больше с того самого проклятого дня не трахал. А сейчас мы с ней так близко, одни в квартире. Меня трясет, как от абстинентного синдрома.

Наклоняюсь к вороту блузки и тяну зубами пуговицу, но она не поддается.

— Р-р-расстегни… — рычу.

Сам не могу — держу жену под бедра, впаивая пальцы в ее гладкую кожу.

Я хочу ее грудь. Хочу снова ощутить ее вкус, присосаться, облизывать…

Блядь, у меня только от таких мыслей скапливается слюна, кровь пульсирует так бешено, что, кажется, скоро разорвет аорту.

Жена лишь слегка запрокидывает голову.

Вижу, как пульсирует тонкая венка на шее, впиваюсь в нее губами и толкаю бедрами жену в стену. Лилька охает и дотрагивается пальчиками до моей шеи, рассекая кожу острыми ноготками.

Стискиваю зубы от жаркой похоти и режущей боли.

После ее танцев в клубе до одури хочется заняться с ней сексом, наполнить Лильку своей спермой, потому что она — моя женщина.

Моя, моя, моя…

И ничья больше. Никому ее не отдам. Если надо будет убить — убью. Если ради нее сдохнуть — сдохну.

Тискаю ее упругую задницу, сдвигаю резинку стрингов и возбуждаюсь до такой степени, что икры на ногах сводят, мышцы на руках каменеют. Чтобы не уронить жену, ставлю ее на пол.

Стиснув до боли челюсть, заставляю себя отойти на шаг — жена пьяная и плохо соображает.

А я…

Оторвавшись от нее на секунду, снова липну к ней, словно железный болт к магниту.

— Я слишком сильно люблю тебя, Лилька, чтобы изнасиловать… — столкнув нас лбами, хриплю севшим голосом.

— Я знаю, Захар… — шепчет она, обвивая мою шею.

— Попроси… и я сделаю так, что ты не пожалеешь. Не рви мне жилы, пожалуйста. Я, блядь, с первой нашей встречи схожу по тебе с ума, а теперь, когда теряю — еще больше.

— Я знаю…

Конечно, девочка моя неглупая знает, пользуется, испытывает, доводя до лихорадки.

Подцепляю края ее блузки и тяну в разные стороны. Перламутровые пуговицы не выдерживают и сыплются на пол. Вещь из брендового магазина, но я до такой степени взвинчен, что мне плевать.

У Лильки осталась моя карта с деньгами, купит себе новую… или две… десяток. Я бы почку вырезал и продал, если потребовалось, чтобы жена меня простила.

— Зачем ты рвешь? — растерянно спрашивает Лилька.

Но я уже почти не слышу ее голос из-за шума крови в ушах, когда мой взгляд упирается в ее грудь.

На ней бежевый кружевной лифчик. Настолько тонкий, что просвечивает, и я вижу сосок.

Снова прижав Лильку к стене, вгрызаюсь в ее рот жадным поцелуем, сплетаясь с ее горячим влажным языком. Тискаю ее грудь — она меньше моей ладони, но мне очень нравится.

— Ради всего святого, Лилька, либо разреши тебя трахнуть, либо пошли на хуй. Я так больше не могу. Ты меня сейчас убиваешь.

Но она молчит.

Сучка белобрысая.

Как же я хочу отшлепать ее задницу, искусать, облизать, расцеловать.

Блядь!

Я ведь реально теряю рассудок. Со мной так нельзя поступать. А Лилька изводит, и я теряю крупицы оставшегося контроля, снова подхватываю ее под бедра и прижимаю к себе, ощущая тепло ее тела.

Сшибаю ногой стул, и он с грохотом валится на пол.

Лиля пугается, вскрикивает, держась за мои плечи. Я несу ее в спальню и, опустив на кровать, отстраняюсь только для того, чтобы снять с себя кофту. Мне слишком жарко.

Жена не раздевается, а только наблюдается за мной хмельным взглядом.

Швырнув кофту на пол, дышу тяжело и часто, как загнанный зверь, хочется с тем же настроением броситься на жену и вытрахать ее до капли. Ощутить на члене ее теплую влажную плоть.

Стягиваю с жены юбку. Медленнее, опасаясь спугнуть, снимаю тонкие кружевные трусики. Лиля многозначительно смотрит, как я это делаю, и приподнимает ноги, помогая мне раздевать ее. Я, блядь, даже дыхание затаил, когда, склонившись, беру ее под спину и сажаю на кровати. Снимаю с нее блузку и ловким движением расстегиваю лифчик.

Оказавшись передо мной совсем голой, Лилька снова валится на подушки.

Впервые за шесть лет в комнате горит яркий свет без полумрака и теней.

Я не понимаю, чего Лиле стесняться. Она ахуеть какая красивая.

Стройное тело с молочной кожей без единого волоска, гладкая вся. Грудь небольшая с аккуратными розовыми сосками. И между ног тоже розовая. Да, у Лильки на мой вкус совершенно все. Даже вагина красивая. Я тысячу раз ей уже об этом говорил.

Нависнув над Лилей, я снова сливаю наши губы в поцелуе, на этот раз медленном, тягучем. Смакую ее, лаская поочередно нижнюю, потом верхнюю губу.

Как мне сейчас хорошо.

Я просто в ахуе как мне хорошо и спокойно рядом с Лилькой, а когда войду в нее членом, наверное, услышу пение райских птиц!

Я покажу