на таких большерогих оленей. И помню, я очень удивилась, заметив странное существо, прятавшееся неподалеку от нашего лагеря. Редко кто встречал в наших краях самок плоскоголовых, тем более бродивших в одиночку.

Эйла подсела поближе к Неззи и внимательно слушала, стараясь не упустить ни слова.

– Заметив, что я смотрю на нее, она даже не пыталась убежать, пока я не подошла поближе. И тут мне стало ясно, что она беременна. Я подумала, что она, может быть, голодает, и оставила немного еды возле того места, где она пряталась. Утром еда исчезла, и я решила, что буду подкармливать ее, пока мы не закончим охоту. По-моему, и на следующий день я видела ее несколько раз, хотя точно не знаю. А вечером когда я сидела у костра, кормя Руги, то увидела ее снова. Она еле передвигалась и казалась совсем больной, и тогда я поняла, что она вот-вот родит. Я не знала, что делать. Мне хотелось помочь, но она попыталась спрятаться. А вокруг становилось все темнее. Я рассказала обо всем Талуту, и он, взяв с собой несколько человек, отправился искать ее.

– Да, та ночка выдалась особенной, – сказал Талут, вспомнив о своем участии в этой истории. – Я думал, нам предстоят долгие блуждания, прежде чем мы сможем окружить ее со всех сторон. Но стоило мне прикрикнуть на нее, как она тут же опустилась на землю, словно только этого и ждала. Похоже, она не слишком испугалась меня, и, когда я поманил ее, она встала и последовала за мной, точно понимала, что я не причиню ей вреда.

– Не представляю даже, как она добрела до лагеря, – продолжала Неззи, – схватки были очень сильными. Женщина быстро поняла, что мы хотим помочь ей, правда, я толком не знала, как это сделать. Трудно было даже сказать, удастся ли ей выдержать роды. Хотя она ни разу не вскрикнула. Ну, в общем, к утру она родила сына. Мы с удивлением увидели, что младенец был помесью духов. Отличия сразу бросались в глаза. Роженица была настолько слаба, что я решила показать ей сына. Это могло вдохнуть в нее новые силы, и мне почудилось, что она только этого и ждет. Однако, как я и подозревала, состояние ее было очень плохим, – должно быть, она потеряла слишком много крови. Положение было практически безнадежным. Она умерла еще до восхода солнца. Все твердили, чтобы я оставила умирать младенца рядом с матерью, но я подумала, что смогу выкормить его. Ведь все равно я кормила Руги, и молока у меня с лихвой хватило бы на двоих. Так что мне было совсем не трудно приложить его к своей груди. – Она нежно обняла сидевшего на коленях Ридага. – Я понимала, что он слабый ребенок. Возможно, мне и не следовало делать этого, но я полюбила Ридага как собственное дитя и совсем не жалею, что вырастила его.

Откинув назад голову, Ридаг посмотрел на Неззи своими большими сияющими карими глазами, затем обнял ее за шею худенькими ручками и прижался головой к ее груди. Неззи покрепче обняла его, слегка укачивая, как младенца.

– Кое-кто говорит, что он животное, потому что не умеет разговаривать, но я знаю, он все понимает, и он вовсе не «мерзкий уродец», – добавила она, бросив злобный взгляд на Фребека. – Только Великая Мать может знать, почему смешались сотворившие его духи.

Эйла с трудом сдерживала слезы. Она еще не знала, как эти люди относятся к слезам; ее «мокнущие» глаза всегда тревожили членов клана. Вид этой женщины с ребенком пробудил в ней печальные воспоминания. С одной стороны, ей было очень горько из-за того, что она не могла обнять своего сына. А с другой стороны, она вновь загрустила, вспомнив Изу, которая взяла ее в свою семью и заменила ей мать. Хотя Эйла была так же не похожа на членов клана, как Ридаг – на обитателей Львиной стоянки. Однако больше всего Эйле хотелось сейчас найти слова, чтобы высказать Неззи свои чувства, свою благодарность за ее любовь к Ридагу… Высказать, как это важно для нее самой. Непонятно почему, но Эйла вдруг почувствовала, что если она сможет как-то помочь Неззи, то это станет своеобразной данью памяти Изе.

– Неззи, он все понимает, – тихо сказала Эйла. – Он – не животное и не плоскоголовый. Он – ребенок клана и в то же время ребенок Других.

– Я знаю, Эйла, что он – не животное, – сказала Неззи, – но что значит «клан»?

– Мать Ридага принадлежала к клану. Вы говорите, что они плоскоголовые, а они называют себя кланом, – объяснила Эйла.

– Что ты имеешь в виду, говоря: «Они называют себя кланом»? Они же не могут говорить, – возразила Тули.

– Да, у них мало слов. Но они говорят. Они говорят руками.

– Откуда ты знаешь? – спросил Фребек. – С чего это ты так уверена в этом?

Джондалар глубоко вздохнул и задержал дыхание, со страхом ожидая ее ответа.

– Раньше я жила в клане. Я говорила на языке клана, пока Джондалар не научил меня говорить словами, – сказала Эйла. – Я считала клан своим племенем.

Когда смысл сказанного ею дошел до сознания слушателей, то над очагом повисла оглушительная тишина.

– Ты хочешь сказать, что жила с плоскоголовыми?! Ты жила с этими мерзкими животными! – с отвращением воскликнул Фребек, вскакивая и отбегая в сторону. – Неудивительно, что она так плохо говорит. Она ничем не лучше их, раз жила вместе с ними. Все они – просто грязные твари, включая и твоего выродка, Неззи.

Тут вся стоянка возмущенно зашумела. Даже если кто-то и разделял его мнение, все равно Фребек зашел слишком далеко. Мало того что преступил границы вежливости по отношению к гостям, так еще и оскорбил жену вождя. Правда, его давно раздражало, что он живет в стоянке, которая приютила у себя «мерзкого выродка». И к тому же он еще не пришел в себя от язвительных уколов матери Фрали, нанесенных ему в сегодняшней схватке, продолжившей давнишнюю войну. Поэтому Фребеку хотелось выплеснуть на кого-то свое раздражение.

Талут взревел, защищая Неззи и Эйлу. Тули, перекрикивая его, пыталась защитить честь стоянки. Крози, злобно усмехаясь, то поносила Фребека, то запугивала Фрали, и остальные тоже орали во весь голос, высказывая свои мнения. Эйла переводила растерянный взгляд с одного лица на другое, и ей жутко захотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этого безумного ора.

Неожиданно Талут громовым голосом потребовал тишины. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы утихомирить разбушевавшиеся страсти. Затем послышались звуки барабана Мамута, что завершило восстановление порядка, и все мамутои спокойно расселись