— Очень приятно. — Жженый откинулся на спинку и достал сигареты. Заказ ему еще не принесли, и он убивал время до ужина. — Что дальше?

— Ты не очень-то вежлив, — заметил Граф.

— Я просто жутко устал сегодня, — оправдался тот, чиркая зажигалкой. — День был суматошный.

— Нам нужна твоя помощь, Жженый, — Граф последовал его примеру и тоже задымил.

— «Стволы» нужны?

Граф не успел ответить. Подошел официант и любезно поставил перед Жженым поднос со снедью. Как оказалось, завсегдатай «Лиры» предпочел антрекот с жареным картофелем, омаров в соусе и салат «оливье». Помимо этого официант выставил на стол бутылку дорогого марочного вина и апельсиновый сок. Молча выполнив свои обязанности, он удалился.

— Выпьете со мной? — поинтересовался Жженый.

— Извини, нет времени, — отказался Граф, и я мысленно была с ним солидарна.

— Так в чем же дело? Ты собрался с кем-то воевать, Граф?

— Нет, — ответил тот. — Дело вовсе не в оружии. Мне нужна информация.

— Я — не сексот, — тут же отреагировал Жженый.

— Я не о том, — поморщился Граф. — Ты не так давно общался с двумя ребятами. Их видели в твоем обществе. А мы с Женей как раз разыскиваем их. Тут нет никакой криминальной подоплеки, поверь мне. Дело сугубо личное.

— Что за ребята? — Жженый бросил в пепельницу наполовину выкуренную сигарету и взялся за вилку, поковырялся в картофеле. — Ко мне приходят разные люди. И их больше, чем ты думаешь.

— Одного зовут Израильтянином. У другого погоняло — Пуля. Помнишь их? Ваше рандеву было не так уж и давно.

Жженый поднял глаза на собеседника.

— Можно один вопрос, Граф?

— Задавай.

— Кто тебе поведал обо всем этом?

— Для тебя это имеет большое значение?

— Имеет.

— Я пообещал не выдавать источник. А свое слово я держу всегда. Тебе это прекрасно известно, Жженый.

— Понимаю, — произнес тот. — И тем не менее ты хочешь, чтобы я перед тобой открылся.

— Тебе же это ничего не стоит. Или ты давал этим ребятам слово?

— Нет, я никаких слов им не давал.

Как ни в чем не бывало Жженый принялся за еду. Он, видимо, не придерживался тех правил, которым всегда следовали Граф и Пастор. Никаких деловых разговоров во время еды и никакой еды во время разговоров. Повисла пауза.

— Ну, так что же? — не вытерпел Граф.

— Что ты хочешь узнать?

— На предмет чего ты встречался с ними?

— Они покупали у меня оружие, — ответил Жженый, отправляя в рот внушительный кусок антрекота, сдобренный острым кетчупом. — Два «макарова» взяли, два «узи» и один «стечкин». Мы мило пообщались, я отдал им «стволы», ребята хорошо расплатились и отчалили восвояси.

— И это все? — напряженно спросил Граф, заметив, что Жженый не намерен продолжать беседу.

— А что ты хотел? Имена, фамилии, явки? Мы с ними не пили на брудершафт.

— Они не сказали, для чего им «стволы»?

— А ты бы сказал, Граф? — хитро прищурился Жженый. — С чего вдруг такая откровенность с их стороны. Я — не священник.

— Ладно, допустим, — Граф нервно воткнул окурок сигареты в пепельницу и смял его. — Но ты ведь не станешь связываться с кем попало. Мне это доподлинно известно. А тут вдруг такой контакт, Жженый. Что случилось с тобой? Израильтянин — человек не того уровня, которому ты мог бы довериться безоговорочно. Что касается Пули, то его ты и вовсе не знаешь. Где же твоя хваленая осторожность?

Какое-то время наш визави молчал, а затем нехотя буркнул:

— Мне рекомендовали их.

— Кто? — тут же вцепился в него Граф.

— Имени не назову, Граф, не жди. Тут я связан некоторыми обязательствами. Но могу сказать тебе одно, человек, их рекомендовавший, мне хорошо известен, я не один год работал с ним в некоторых делишках и его порукам доверяю. Так что, как видишь, в этой области все чисто.

— А большего не скажешь? — на всякий случай еще раз уточнил Граф, хотя ответ Жженого был предопределен изначально.

— Нет, извини.

— Ну, что ж. В конце концов это твое право. Не буду настаивать.

После этих слов он с шумом отодвинул стул и встал. Я сделала то же самое. Ребята в кожанках пристально наблюдали за нами. Работу свою знают четко. Граф и Жженый пожали друг другу руки, и мы двинулись к выходу. Но через пару шагов за-всегдатай «Лиры» окликнул моего спутника:

— Граф!

Тот обернулся.

— Хочешь дружеский совет?

— Не откажусь.

— Не суйся в это дерьмо. Оно изначально воняет падалью. Задницей чувствую.

— Спасибо, Жженый, — улыбнулся Граф и, не добавив больше ничего, продолжил путь к выходу.

Когда мы уже оказались на улице, Москва погрузилась в сумерки. С каждыми сутками день становился все короче, а ночь все длиннее. Осень вступала в свои права.

— Слова Пастора подтверждаются, — сказал Граф то ли мне, то ли себе самому, забираясь в салон «Мерседеса». — Оружие они у Жженого покупали не для того, чтобы стрелять из него по пивным банкам за городом. Плюс Индус, которого найти, кстати, пока так и не удалось. Тот сделал им новые документы. Все один к одному. Ребята грабят банк и шустро сваливают. Вполне возможно, что даже за кордон. Такие вот дела.

Я молча слушала его, в то же время размышляя в несколько ином направлении. Меня во всей этой истории настораживал один момент, которому Граф почему-то не придавал большого значения, хотя сам же о нем и упомянул. Почему Пуля и Израильтянин ограбили всего одну-единственную ячейку? По словам Графа, там тоже находилось немало, но тем не менее почему именно одну? Это странно. Интуиция подсказывала мне, что ответ на этот вопрос знает Глинский. Сообщил ли он этот ответ право-охранительным органам или нет, понятия не имею, но секрет кроется именно здесь. Внутренний голос редко меня подводил. Так что сейчас встречи с президентом «Инвестбанка» я желала больше всего на свете. И чем скорее, тем лучше.

Граф продолжал распинаться, и постепенно его слова сводились к тому, что отыскать парочку грабителей можно исключительно через Индуса. Мол, если он делал им документы, то он и должен знать, где те намеревались осесть. В этом тоже была своя логика, но к чему гадать, если самого Индуса пока на горизонте не видно.

В особняк Графа мы прибыли, когда уже основательно стемнело, и на черном от туч небе то и дело проскальзывала полная луна. Виолетта не спала, дожидалась нашего возвращения. Мы поведали ей о беседе с Жженым, а уже после, когда Граф оставил нас с ней наедине, я поделилась и своими соображениями насчет Глинского.

— Слышала о таком от мужа? — спросила я ее.