Кроме товаров, приобретенных на средства комитета, сами рабочие везли купленные на личные сбережения оборудование и инструменты, которые затем реализовывали через Переселенческое управление (по золотому курсу). Всего к осени 1935 г. было продано привезенных иммигрантами товаров на сумму 100 тыс. руб.[170]Впрочем, как и в случае со взносами, деньги за привезенную технику некоторые рабочие так и не получили[171].

В целом, чтобы оценить масштаб финансового вклада североамериканских переселенцев в индустриализацию Карелии, следует опираться на реальный, а не официальный курс рубля по отношению к доллару. По официальному обменному курсу, принятому в СССР в начале 1930-х гг., доллар равнялся 1 руб. 94 коп. Во внутренних расчетах Торгсина[172] доллар принимался равным 5 руб. 75 коп. – этот курс отражал сравнительную покупательную способность валют в отношении потребительских товаров. Наконец, в отношении средств производства (техники, инструментов, расходных материалов) покупательная способность рубля в начале 1930-х гг. составляла 4-10 центов. При таком соотношении за доллар следовало бы давать от 10 до 25 руб.[173] Даже если принять за основу курс Торгсина, то объем средств, вложенных североамериканскими финнами в индустриализацию Карелии, составит свыше 1,2 млн руб., с учетом же реальной покупательной способности доллара в США, где и осуществлялась закупка оборудования, эта сумма может быть удвоена и даже утроена. При этом компенсации иммигрантам составляли небольшую долю от реальной стоимости приобретенного ими оборудования. Для сравнения: в местном бюджете КАССР на 1931 финансовый год капиталовложения в промышленность составили 5 млн 687 тыс. руб., а в народное хозяйство в целом – 18 млн 417 тыс. руб.[174] Таким образом, объем «инвестиций» переселенцев из Северной Америки в экономику Карелии в первые годы иммиграции был вполне сопоставим с бюджетными средствами на эти цели.

Отбор кандидатов, по крайней мере в течение первых двух лет вербовки, шел в несколько этапов. Информация о карельской иммиграционной программе распространялась вербовщиками, нанятыми Комитетом технической помощи, через финноязычную социалистическую газету «Työmies», а также посредством слухов, которые быстро разошлись среди американских и канадских финнов. Как следствие, карельская лихорадка фактически не вышла за пределы финской диаспоры, хотя она всё же затронула небольшое число шведов, подавших заявки на иммиграцию в Советскую Карелию[175]. Желающие ехать в СССР должны были заполнить анкету и получить рекомендацию местной рабочей организации. Предложения с мест рассматривали центральные комиссии в Нью-Йорке и Торонто, куда входили руководитель комитета, представитель от компартии и представитель от финской демократической или профсоюзной организации. Отобрав кандидатов, центральные комиссии составляли списки рекомендуемых и отправляли их в Петрозаводск. Советские и партийные органы Карелии утверждали списки, после чего документы направлялись в Москву для оформления въездных виз[176]. Критерием отбора кандидатов для всех инстанций была профессиональная подготовка рабочего и его идейно-политические убеждения. Однако комиссии зачастую руководствовались несколько иными соображениями. В одних случаях это был чисто корпоративный подход – предпочтение отдавалось родственнику или товарищу, в других, что встречалось чаще, во внимание принималась сумма, которую претендент мог внести в машинный фонд. Отметим, что вопрос о размере возможного денежного взноса в анкете стоял первым[177].

Проезд до Петрозаводска иммигранты оплачивали сами. Лишь небольшая часть низкооплачиваемых рабочих (несколько сот человек, в основном канадские лесорубы) приехала в Карелию за счет комитета или своих товарищей. Трудовое соглашение заключалось с переселенцами на два года[178]. Однако большинство иммигрантов планировали покинуть Новый Свет навсегда: об искренности их намерений свидетельствует тот факт, что многие полностью распродавали свое имущество и закрывали счета в банках, затрудняя себе возможность вернуться. Самым удивительным было то, что в СССР ехали люди, которые должны были представлять, на что они идут.

Пример анкеты, которую заполняли американские и канадские финны, чтобы получить разрешение на иммиграцию в Советскую Карелию.

Источник: НАРК Ф. Р-685. Оп. 2. Д. 205. Л. 21

Летом 1932 г. в Карелию переехал Калле Аронен. Два года спустя, когда вербовка уже сходила на нет, а вернувшиеся из Союза люди рассказывали ужасные вещи, с семьей в Петрозаводск приехал Оскар Корган. Возможно, этот шаг был последним аргументом комитета в пользу переселенческой политики, стоявшей на грани краха. Матти Тенхунен, Калле Аронен и Оскар Корган погибли во время сталинских репрессий, и лишь Джон Латва, оставшийся в Канаде, пережил своих товарищей.

Вопрос о причинах иммиграции финнов из Северной Америки в Советскую Карелию возник вместе с самим явлением, хотя в научной литературе он серьезно стал обсуждаться лишь с начала 1990– х гг. В ходе дискуссии исследователи разных стран предлагали самые разные, порой взаимоисключающие причины, обусловившие столь масштабное переселение, что в полной мере отражает всю сложность природы миграционных процессов.

Хотя все авторы, изучавшие феномен «карельской лихорадки», признают его комплексный характер, они по-разному расставляют приоритеты. Одни исследователи на первый план выдвигают экономические причины, отмечая, что главным фактором, сыгравшим ключевую роль в решениях финнов о переезде в СССР, была Великая депрессия, охватившая Америку в начале 1930-х гг.[179] Другие считают, что ведущую роль в решениях о переезде сыграла идеологическая пропаганда, развернутая левой прессой и вербовщиками[180], а также подлинный социалистический энтузиазм и глубокая вера американских финнов в коммунистические идеалы[181]. Третьи ставят во главу угла национальный и психологический факторы. По их мнению, американские финны были так легко завербованы из-за их полной изоляции и отчужденности в Америке[182]. Немаловажную роль сыграл и раскол, существовавший внутри финского сообщества[183]. В целом ряде работ проводится также мысль о несправедливом отношении к финнам-иммигрантам в США и Канаде. Американское общество не смогло по достоинству оценить тот вклад, который внесли иммигранты своим трудом в его развитие. Финны чувствовали себя несправедливо дискриминированными по отношению не только к коренным американцам, но и к иммигрантам из других стран – шведам, немцам, датчанам. Разочарование было слишком велико, в результате чего началась реэмиграция и поиск новой родины[184].