Испанская Фаланга родилась в мадридском Театре комедии 29 октября 1933 года. Ее основателем стал Хосе Антонио Примо де Ривера, старший сын диктатора – молодой черноволосый юрист, якобы наделенный редкой привлекательностью. Вокруг него собрался кружок интеллектуалов фашистской направленности, он импонировал студенчеству, особенно из состоятельных семей, señoritos, а также тем из нижних слоев среднего класса, кто усматривал угрозу в социальных переменах. В Фалангу вливались бывшие члены Патриотического союза Примо де Риверы-старшего, состоявшие там десять лет назад, а также разочарованные монархисты и консерваторы, напуганные победой левых на выборах.

Фалангизм отличался от нацизма и фашизма своим глубоким консерватизмом: Муссолини использовал древнеримскую символику и имперскую образность в своих речах только для пропагандистского эффекта, Фаланга же прибегала к современной революционной фразеологии, сохраняя фундаментальную реакционность. Сущностью Hispanidad («испанизма») провозглашалась Церковь: новому государству предстояло «черпать вдохновение от духа традиционной для Испании католической веры». Символы были позаимствованы у Фердинанда и Изабеллы: ярмо авторитарного государства и истребительные стрелы – гроза еретиков. Заимствованием символики дело не ограничивалось – Фаланга пыталась взывать к традиционному кастильскому менталитету. Идеальный фалангист представлялся «наполовину монахом, наполовину солдатом».

При этом движение страдало от двойственности: в нем присутствовали элементы и национализма, и социализма. Хосе Антонио нападал на «социальное банкротство капитализма» и возмущался низким жизненным уровнем рабочих и крестьян. Однако марксизм как идеология вызывал у него отвращение, потому что был «неиспанским», а классовая борьба ослабляла нацию – по мнению фалангистов, страну следовало объединить в системе, где наниматель не может эксплуатировать наемного работника.

Первоначально Примо де Ривера тщетно заигрывал то с социалистом Прието, то с анархо-синдикалистской НКТ. Следующим стал Франко: Примо де Ривера напомнил ему слова Освальда Шпенглера, что последним спасением цивилизации всегда оказывался взвод солдат. Но цивилизация, спасаемая солдатами, – это представление об идеальном мире консерватора, а не революционного национального социалиста.

Фаланга неустанно накапливала огнестрельное оружие для уличных боев, и Примо де Ривера запустил интригу в авантюрном стиле Бульдога Драммонда[106]. Лондонский корреспондент газеты монархистов «ABC» Луис Болин, получив секретные приметы, встретился в отеле «Кларидж» с видным англичанином, не назвавшим своего имени, – они договорились о переправке на частной яхте, в ящиках из-под шампанского, большой партии автоматов из Германии. Несмотря на то что вовремя оружие не поступило, вскоре Болин взялся устроить еще более крупную операцию.

Однако Фаланга уже располагала оружием, полученным по другим каналам: 10 марта отряд фалангистов под командованием Альберто Ортеги попытался убить профессора Луиса Хименеса де Асую, депутата-социалиста, но в итоге погиб сопровождавший его полицейский. Через четыре дня фалангисты покушались на жизнь Ларго Кабальеро. Тогда же, 14 марта, Примо де Ривера встретился с Франко в доме шурина генерала Рамона Серрано Суньера и обсудил с ним план действий. Днем позже правительство объявило Фалангу вне закона за покушение на Ларго Кабальеро, и Примо де Риверу арестовали за незаконное владение оружием. Трудно совместить знаменитое очарование Хосе Антонио и брутальность его последователей, а также показной расизм его почитателей в смокингах, собиравшихся в отеле «Париж». Так или иначе, он нес за них ответственность, так как его речи были явным подстрекательством, пускай сам этот брезгливый андалусиец относился к насилию как к чистой абстракции.

Идеал защиты традиционной Испании требовал активного участия, раз авторитарные правые отвергали теперь всякие попытки использовать парламентаризм. В Пиренеях вооружались карлисты, тренировавшие свое ополчение «рекетес» (requetes)[107], прославившееся в Карлистских войнах XIX века ярко-красными баскскими беретами.

Движение карлистов было отчетливо антиконсервативным. Оно официально именовало себя традиционалистски-общинным, в нем усматривали некое подобие «светского иезуитства». Карлисты верили в «жидо-марксистско-масонский» заговор, ставящий целью превратить Испанию в колонию СССР[108]. Либерализм же для карлистов, как и для иерархов Церкви, был источником всех современных зол, они мечтали о возрождении королевской католической автократии в популистской форме.

Главные силы карлистов были сосредоточены в Пиренеях, хотя они имели поддержку и в других областях, например в Андалусии, – карлисты уже расстались со своим былым сочувствием регионалистам. Раньше источником этого сочувствия служило королевство Наварра, его целью было получить поддержку басков и каталонцев в Карлистских войнах XIX века. Но к 1936 году карлисты возненавидели баскский и каталонский национализм.

Многие офицеры-карлисты прошли подготовку в Италии при помощи Муссолини, их вожаки, Фаль Конде и граф де Родесно, устраивали закупки оружия в Германии. Численность карлистских «рекетес» трудно определить, но в одной Наварре в начале 1936 года их было больше 8 тысяч человек. Предположительно во всей стране их набиралось 30 тысяч. Один из их сторонников, Хосе Луис Ориоль, устроил доставку кораблем из Бельгии 6 тысяч винтовок, 150 тяжелых и 300 легких пулеметов, 5 млн патронов и 10 тысяч ручных гранат[109].

Весной 1936 года в Сен-Хуан-де-Люс, рядом с французской границей, князь Ксавьер де Бурбон-Парма и Фаль Конде учредили Высший военный совет карлистов. В него вошли бывшие офицеры, начавшие составлять план выступления совместно с Испанским военным союзом, тайным объединением правых офицеров армии, с монархистами-альфонсистами и с Фалангой. Связь поддерживалась через полковника Хосе Варелу (впоследствии одного из главных полевых командиров Франко), тайно тренировавших в Пиренейских горах отряды карлистских «рекетес». До правительства Асаньи в Мадриде пока что доходили только самые смутные слухи об этих приготовлениях.