Германия всячески потакала украинским националистам, субсидировала значительные средства на проведение ими актов террора и диверсий, нагнетания политической нестабильности в стране с одной лишь целью — держать Польшу в «узде» и всячески сбивать (столь присущую этой нации) надменную спесь.

В эти же годы Германия с целью ослабления Польши на политической карте Европы создала ещё одну «ноющую» проблему — Литву, которая не признала захват Польшей г. Вильнюса в 1920 году и требовала возвращения всех оккупированных земель. И опять же пригодились украинские националисты и их детище ОУН, чтобы поддерживать тлеющий огонь Первой мировой войны. Е. Коновалец получил гражданство Литвы. Перевёл туда часть своего политического и боевого аппарата и продолжил руководить борьбой за «независимость» Украины с территории Литвы (?!). И эта борьба велась против Польши. А Польша, в свою очередь, вела борьбу с ОУН, используя прежде всего возможности 2-го Отдела ГШ УНР. Вот здесь и развернулись серьёзные баталии как на явном, так и на тайном фронте между Абвером и ОУН с одной стороны и «Двуйкой» и 2-м Отделом с другой стороны. В обоих случаях основным «оружием» в битве разведок выступали украинские националисты.

2-й Отдел предпринимал шаги по проникновению в ОУН и далее в спецслужбы Германии посредством вербовки своих земляков-надднепрянцев (уроженцев Правобережной Украины). Уроженцы Галиции — галицаи, — как правило, от контактов с петлюровцами отказывались, так как считали их предателями родины (своей Родины — ЗУНР)[75].

Однако были лидеры вновь образованной ОУН, которые не забыли свои польские и австро-венгерские корни и в условиях нарастающего противостояния между двумя «украинами» — Петлюрой и Коновальцем — оставались верны своим юношеским идеалам. В качестве примера вспомним Н. Сциборского. И внезапный громкий провал ОУН в Праге (1931 год), когда чешской полицией был захвачен архив ОУН. Чехи тут же передали его полякам, чтобы «насолить» немцам «подсластить» отношения с Польшей. А те не преминули этим обстоятельством воспользоваться для обвинения Германии в нарушении межгосударственных соглашений, вмешательстве во внутренние дела и т. д. Разразился громкий скандал. Немцы вынуждены были в 1932 году попросить покинуть страну Е. Коновальца (он перебрался в Литву), резко сократить присутствие ОУН на своей территории. Отказать многим националистам, бежавшим с Галиции, в пребывании на своей территории и в то же время активизировать деятельность ОУН в «Крессах всходних». Во многих городах на Западной Украине в 1933–1935 годах начались массовые манифестации рабочих и интеллигенции за свои социальные, национальные и культурные права.

Абвер, как уже отмечалось выше, создав противовес УНР как союзника Польши в форме ОУН, организовал в Галиции активные народные выступления против правящего режима Пилсудского, его политики пацификации и «осадничества»[76], а также окатоличивания и ополячивания украинского населения указанных территорий. И хотя в конце 20-х — в начале 30-х годов решающая роль в антипольских выступлениях принадлежала Коммунистической партии Западной Украины (КПЗУ), к середине 30-х она уступила свои позиции оуновцам, так как понесла невосполнимые потери со стороны полицейских органов Польши.

В то время как КПЗУ пыталась организовывать мирные акции протеста украинского населения с требованиями обеспечения демократических прав и свобод, нормальных условий работы и жизни, оуновцы пошли другими путём и, чтобы перехватить инициативу у коммунистов в борьбе за привлечение симпатий народных масс, организовали ряд громких убийств: Голувко — представителя правительства в Галиции, Перацкого — министра внутренних дел. Данные теракты оуновцы осуществили не без подсказки Абвера. Необходимо было заявить о себе как об истинных борцах за независимость Украины и тем самым подорвать авторитет правительства УНР в изгнании и обесценить их политический актив и репутацию в глазах западных украинцев. И нельзя сказать, чтобы они в этом не преуспели.

Трудно ответить однозначно, способствовало ли это активизации национальной борьбы на «Крессах всходних». Безусловно, симпатии части западных украинцев стали переходить к ОУН. Но в то же время польские власти, как жертва террористической организации украинцев, получили карт-бланш в борьбе с оуновцами и развернули репрессии, которые значительно ухудшили социальное положение украинцев во всех отношениях. Охота за оуновцами была развёрнута по всей Европе, и большинство государств высказали солидарность полякам в борьбе с террором, обоснованно полагая, что за этими проявлениями стоит Германия, а значит, вскоре подобные процессы могут возникнуть и на их территории.

К этому следует добавить, что вышеуказанные процессы привели к расколу и во 2-м Отделе у В. Змиенко. В частности, 2-я секции, не афишируя, полностью перешла на позиции оуновцев, о чём сообщил «Жук». И что не менее важно, лично В. Змиенко, наблюдая постепенное переподчинение и подпадание политики правительства УНР под влияние польских политических структур и силового блока, стал дистанцироваться от А. Левицкого, скрывая при этом свои симпатии к ОУН. Об этом указал «Жук» в одном из своих последующих сообщений. И больше того, предложил ОГПУ рассмотреть вопрос о вербовке генерала В. Змиенко, учитывая его разочарование в службе УНР, а вернее сказать, Польше и позиции соглашательства, а иногда и предательства интересов УНР и украинцев со стороны головного атамана А. Левицкого.

Давая характеристику взаимоотношений А. Левицкого и поляков, а также причину, по которой те держат его на этой должности и всецело доверяют ему, В. Недайкаша отметил, что многие политические деятели УНР до сих пор пребывают в неведении относительно этого обстоятельства. А разгадка этой тайны относится к событиям лета 1920 года. Когда части Красной армии подходили к Варшаве и Львову, тогдашний министр иностранных дел УНР Чаковский внёс проект об аннулировании договора от апреля 1920 года и признании Галиции и Волыни за Украиной. Симон Петлюра согласился на это предложение, и заявление было направлено полякам. С курьером к А. Левицкому выехал связной при Главном штабе Вооружённых сил. Однако, проявив своеволие и самоуправство, А. Левицкий ноту не вручил, несмотря на требования министров, а на второй или третий день поехал к С. Петлюре и уговорил его не посылать ноту вовсе. Что подвигло А. Левицкого на такое предательство, остаётся непонятным. Возможно, уже тогда он предвидел, что УНР суждено надолго «породниться» с Польшей, и работал на перспективу. Как в поговорке: «Вовремя предать — это не предать. Это предвидеть!

Второй раз он предал западных украинцев в начале 30-х годов. В те годы репрессии против украинцев в Галиции и на Волыни поляки проводили под предлогом борьбы с коммунизмом. Но на запад просочилась информация и материалы, что под коммунистами понимается всё коренное население «крессов всходних». Скандал получил международную огласку, поляки потребовали от А. Левицкого, как от головного атамана, издать воззвание, подчёркивающее, что пацификации (ополячивание и окатоличивание) подвергаются только коммунисты. Министры правительства Смаль-Стоцкого, после того как поляки пригрозили ликвидацией УНР на их территории, подтвердили польские заявления в кругах сторонников Лиги Наций[77].