— Беременность, милый, — сказала она почти с сочувствием.

— Разве не… она что… Лерка беременна? — выговорил он заплетающимся языком. — Но как это возможно?

— Представь себе, иногда от этих бессмысленных возвратно-поступательных телодвижений получаются дети! — снова вспылила Наденька. — Или ты будешь уверять меня, что не спал с ней?

— Да нет, я… мы… конечно, у нас всё было, но… чёрт, ты же сама видишь, что я впервые слышу об этом, она мне ничего не говорила! — воскликнул он. — Я вообще тут с ног сбился, разыскивая Лерку, она на мои звонки почти месяц не отвечает, я понятия не имел, что с ней происходит… Да где она сейчас?!

— В больнице, — отводя глаза, буркнула бывшая одноклассница, видимо, поверив его эмоциональной реакции. — Правда, Лера очень не хотела, чтобы ты об этом узнал. Уговаривала молчать хотя бы до тех пор, пока её не выпишут. Но… блин, как я могу молчать, когда такое происходит с моей подругой, а ты живёшь себе преспокойненько и в ус не дуешь?! Моя мать её к себе в отделение положила.

Максим с трудом вспомнил, что родительница Наденьки, кажется, имеет какое-то отношение к акушерству и гинекологии.

— У неё что, возникли проблемы с… беременностью? — выговорил он, запнувшись, словно пробуя на вкус это непривычное, чуждое слово, не имеющее доселе никакого отношения к Лерке.

— С беременностью — уже нет. А вот последствия спровоцированного выкидыша… там действительно есть кое-какие осложнения.

Максим почувствовал, что его голова сейчас взорвётся.

— Ты можешь мне толком сказать, что с ней?! — заорал он.

— Да эта дура вообразила, что можно решить проблему в домашних условиях, и приняла несколько упаковок постинора* сразу, — мрачно отозвалась Наденька. — Другая такая же дура из модельного агенства посоветовала ей это как действенный и безопасный способ… Овца тупая. Ну, а Лерка послушалась.

Макс ни черта не соображал во всех этих женских делах. Поражённый тем фактом, что Лера не только не сочла нужным поставить его в известность о своём интересном положении, но ещё и, не посоветовавшись, решила самостоятельно избавиться от ребёнка, он лишь торопливо уточнил:

— И?..

— Что — и? Это настоящий аборт, Макс, несмотря на ранний срок! — воскликнула она, досадуя на его дремучесть. — В итоге — сильнейшее кровотечение, “скорая” и выскабливание, потому что остатки плодного яйца так и не вышли.

Его замутило. Все эти жуткие, кошмарные слова, которые сейчас произносила Наденька… они не имели никакого отношения к Лере. К его милой, нежной, прекрасной Лере. Как она могла сотворить с собой такое?! Неужели сама мысль о том, что она беременна от Макса, была ей так противна?

— Мне надо немедленно её увидеть, — глухо произнёс он. Наденька понимающе кивнула:

— Да, конечно… моя мама всё устроит. Вообще-то, Лерка ещё слабенькая и слегка температурит, но я думаю, ненадолго тебя всё же к ней пустят. И по поводу огласки не беспокойся, — добавила она подбадривающим тоном. — Никто ничего не узнает, мама и об этом позаботилась. Так что трепать языками по вашему поводу не станут.

— Надь, да мне по барабану, станут о нас трепать языками или нет, я вообще об этом не думаю! — возмутился Максим. — Я просто хочу поскорее увидеть Леру…

— Ишь, умник какой выискался — по барабану ему, — недобро прищурилась Наденька. — Тебе-то что, действительно… упорхнёшь в свой Лондон — и ищи-свищи. А Лерке здесь дальше жить, между прочим, и работать. Да если её мать пронюхает… она же ей башку оторвёт.

Оглушённый фразой “ты упорхнёшь в Лондон, а ей здесь дальше жить”, Максим не нашёлся, что ответить, как возразить. Силы вдруг совершенно его покинули. Не хотелось ни говорить, ни тем более спорить, ни вообще видеть этот проклятый белый свет…

— Ладно, — буркнул он. — Поехали к ней скорее.

___________________________

*Постинор — препарат для экстренной контрацепции; метод предотвращения нежелательной беременности, применяемый после незащищённого полового акта.

Лерка поразила его своим внешним видом — бледнющая не то, что до синевы, а уже, скорее, до зеленоватого оттенка. На лице у неё резче обозначились скулы, щёки были буквально обтянуты кожей, нос и подбородок заострились — она выглядела, как покойница, как гоголевская панночка в гробу… Максим действительно испугался за неё. Глаза на этом исхудавшем лице казались нереально огромными. Тоненькие руки — как сухие веточки… господи, да что же она пережила и передумала за эти дни? Зачем сделала это с собой?

— Максим, десять минут вам даю, — строго, не скрывая своего осуждения, сказала мать Наденьки и вышла, прикрыв за собою дверь палаты. Похоже, как и дочь, она искренне считала Макса козлом. Бессовестным юным бабником, который, поразвлёкшись с невинной девчонкой, благополучно забыл о ней и продолжил преспокойно предаваться развлечениям и радоваться жизни. Откуда же ей было знать, как отчаянно парень разыскивал Леру все эти дни, как сходил с ума и чуть не умирал от оглушающей неизвестности…

Он ждал, так ждал того момента, когда они останутся наедине! Подался к Лере, осторожно обнял, боясь ненароком, каким-нибудь нечаянным неосторожным движением, сломать эти ручки-веточки, эти хрупкие плечики, эту тонкую, как у цыплёнка, шею…

— Почему? — спросил он шёпотом, не надеясь на голос. Слёзы уже закипали в глазах, душили его, но он сдерживался из последних сил, прижимая Леру к себе и уткнувшись лицом в её волосы, стараясь не думать о том, что в прошлый раз, когда он обнимал её, это было совершенно иначе, совершенно по-другому. — Почему? Лера, мать твою, почему?!

— По кочану, Макс, — отрубила она неожиданно низким и враждебным, будто незнакомым, голосом. — Я так решила.

— Ты настолько не доверяешь мне, что даже не поставила в известность? Я тебе так… неприятен, что ты не хочешь иметь от меня детей?

— Да что ты придуриваешься?! — моментально вскинулась она. — При чём тут это? Неприятен… хочешь детей, не хочешь детей… Мне рано ещё рожать, понимаешь? И я не собираюсь повесить себе на шею такой хомут в семнадцать лет.

— А подохнуть в семнадцать — не рано? — едко осведомился он. — С тобой ведь могло случиться всё, что угодно… Почему ты мне не сказала? Почему не отвечала на звонки? Я чуть с ума не сошёл…

Досадливо поморщившись, она откинулась на плоскую больничную подушку.

— Не надо преувеличивать. Ничего бы со мной не случилось. Ну, повалялась бы с температурой немного… от этого не умирают, не драматизируй.

— Почему ты мне не сказала? — с нажимом повторил Максим.

— Боялась вот этого вот всего, — она недобро усмехнулась. — Пафосных речей о твоём чувстве долга… о том, что ты ни за что меня не оставишь в этой сложной ситуации…

— Но я действительно не собирался тебя оставлять! — воскликнул он. — Лер, я же не могу без тебя. Ну, сделали ребёнка вместе — так и расхлёбывать надо было вместе. Я бы придумал что-нибудь. Мы подали бы документы на визу, ты прилетела бы ко мне в Лондон…