Кассандра покачала головой, пожала плечами.

— Да ты только погляди вокруг, — сказала она, обводя рукой полукруг залива.

И Мирина тут же поняла, о чем та говорит. Густые, сочные травы и дикие цветы росли здесь в изобилии. Мысы, точно чуткие персты, протянулись далеко в море, указывая на отдаленный Лесбос. Тут и там цвели пышным цветом куртины редкостной дикой лаванды, золотистый укроп с зелеными перышками-листьями заполонил весь берег. А еще там благоухали хрупкие белые асфодели и высоченный зверобой — такого высокого Мирина никогда не видела. Вдалеке изогнутая береговая линия дробилась на множество островков, вокруг которых плескалось бирюзовое море, все в разводах темной синевы и фиолетовых пятнах более глубоких мест.

Мирина соскользнула со спины лошади.

— Да, теперь понимаю, — отозвалась она.

В этот самый миг из воды выпрыгнула гигантская рыбина — и дважды перевернулась в воздухе. За ней — еще одна.

— Смотрите-ка! — восторженно воскликнула Пентесилея. — Даже рыбы нам рады!

День сборов у всех Лунных Всадниц прошел в утомительных хлопотах: они бродили по лугам из конца в конец, набирая целые охапки диких трав и цветов. Они рвали зверобой, заживляющий раны и змеиные укусы, и горькую руту для укрепления зрения, и мелкие пурпурные соцветия прутняка, что остужают кровь женщинам постарше, и самое главное — нежный белый мак, что дарит благословенный сон тем, кто истерзан болью.

Мирина обнаружила Кассандру среди густых зарослей укропа: царевна стояла, застыв точно статуя.

— Что такое? — встревожилась Мирина.

Кассандра покачала головой.

— Троя, — прошептала она. — Троянская равнина, что протянулась до самого моря, тоже заросла укропом. Рыбаки и лодочники собирают стебли укропа — зажигать светильники в ночи.

— Ты скучаешь по дому? — сочувственно спросила Мирина. — Я-то никогда не жила в одних и тех же краях подолгу, так что я тоскую по родным и друзьям, а не по какому-то определенному месту.

Кассандра покачала головой.

— Да, я скучаю по Трое, — прошептала она. — Я скучаю по величественным золотистым стенам и башням, по фиговым деревьям, по тамарискам и по священному дубу. Домишки в нижнем городе строят из кирпича, но это такой чудесный кирпич, ведь в глину добавляют морские ракушки!

— Верно, я своими глазами видела, — подтвердила Мирина.

— Вот по всему этому я и тоскую, — призналась Кассандра. И пристыжено опустила глаза. — Зато вот по родным и близким почти не скучаю.

Мирина, с охапкой пряно пахнущей лаванды в руках, наклонилась к подруге и поцеловала ее в щеку.

— А с какой бы стати тебе по ним скучать? Сдается мне, они-то тебя не ценят по достоинству.

Кассандра улыбнулась.

— В Трое меня никто так не целовал, — призналась она.

Когда травосбор закончился, с Лесбоса прибыла небольшая флотилия рыбацких суденышек и перевезла Лунных Всадниц через море, вместе с их скакунами и свертками трав. Едва сойдя на землю, жрицы поскакали на юг, к Митилине, городу, названному в честь сестры знаменитой Плясуньи Мирины.

Жители этого древнего города, основанного Лунными Всадницами в давние времена, до сих пор хранят в памяти историю возникновения их поселения. Каждую зиму они охотно предоставляли жрицам удобное место для лагеря и в изобилии съестные припасы, здесь Лунные девы всегда желанные гостьи.

* * *

Настал месяц Опадающих Листьев, похолодало, но Атиша никому не позволяла лодырничать. Необходимо было выезжать верхом, не давая лошадям застаиваться, и совершенствовать мастерство танца, и красить ткани, и чинить одежду для весенних празднеств; а еще — сушить и толочь травы и варить целебные снадобья на будущий год.

В месяц Умирающего Солнца разводили костры и танцевали медленные, исполненные печали танцы, провожая старый год. Пришли Студеные месяцы, принесли с собой снег и град, но Атиша неумолимо твердила: работайте прилежнее, бегайте быстрее, прыгайте выше — вот и согреетесь!

Когда наконец солнце вновь стало набирать силу, Лунные Всадницы словно утратили покой. В лагере воцарилась суматоха: внезапно все принялись лихорадочно собираться, готовые вновь пуститься в странствия, ибо близилась весна. Скоро, очень скоро настанет месяц Молодых Листьев, и отряд вновь поскачет на север, а по пятам за ним помчится весна.

Мирине не терпелось добраться до места Текучих Вод. Целых семь дней она пробудет вместе с семьей, на великом сходе племен. Благодаря зеркальцу она знала: Резеда еще не родила.

— Хочу своими глазами увидеть, как на свет появится дитя моей сестры, — доверительно призналась она Кассандре.

Кассандра сочувственно кивнула.

— И еще Томи… Я должна непременно повидаться с Томи, а то ведь он, чего доброго, меня позабудет! Всякий раз, как я гляжу в магическое зеркало, я вижу: он охотится, или скачет верхом, или ходит за лошадьми. Я ни разу не видела его рядом с девушкой, но все равно надо бы ему напомнить, что я выйду за него замуж, если только он подождет немного.

Кассандра озадаченно уставилась на подругу.

— А разве тебе не отец выберет мужа?

Мирина рассмеялась.

— Конечно нет, еще чего! Женщины племени мазагарди сами выбирают, кто им по душе, а Лунной Всаднице отказа быть не может.

— А в Трое всегда выбирает отец.

— Но только не в твоем случае! Ведь ты обещана в жрицы вашему богу солнца, так?

Кассандра вздохнула.

— Обещание я нарушила, уехав с Лунными Всадницами. Боюсь, что теперь отец может и передумать, если решит, что мой брак сулит ему какие-либо выгоды или принесет новые богатства.

— Все-то ему мало! — в сердцах проговорила Мирина. И тут же осознала, что слова ее, чего доброго, прозвучали вопиющей грубостью. — Прости, — пробормотала она. — Он — твой отец.

— Тебе не за что извиняться. — Кассандра, похоже, ничуть не обиделась. — Ты сказала правду!

Дозорные первыми завидели Лунных Всадниц, и тотчас же в лагере поднялся оглушительный шум: заиграли в свирели, захлопали в ладоши. О, как гордилась собою Мирина в этот миг: она возвращается к своему народу мудрой и опытной жрицей, и все до одного соплеменники радостно приветствуют ее и воздают ей великие почести!

Но при виде Гюль гордость сменилась безудержным ликованием: разом позабыв о необходимости держаться с церемонным достоинством, девушка соскочила с кобылицы на землю и бросилась в объятия матери. Абен, сияя широкой улыбкой, мялся позади, а за его спиной маячил Томи. Вид у него был слегка неуверенный.

— Отец! — завопила Мирина, повисая у него на шее.

— Ага, не забыла старого отца, — засмеялся Абен.