14. Праведница

Сюрприз! Я на дух не переносил пускать в свой рот чужие мерзкие языки. Ненавидел, когда моё лицо пытались потрогать загребущими ручками. Уже пять лет без исключений я испытывал состояние безопасности и прекрасно веселился, не подпуская тёлок выше пояса. Это был вопрос моего личного комфорта, который больше я никогда не ставил под сомнение. Сохранять рот чистым от каждой встречной, что напрыгивала мне на член, а ещё сотням других е*ырей, стало необходимостью. Брезгливость — вещь такая, не всегда удобная. Зато мне было хорошо.

Ева растерялась, но, конечно, ненадолго. Наблюдать за тем, как она располагается за стеклом и избегает моих насмешливых взглядов, оказалось забавно. Её ничто не могло смутить прежде, я даже впечатлился за то время, что мы жили под одной крышей. Но всё-таки этот инцидент на мгновение выбил землю из-под её тоненьких ножек. Как бы Киса не пыталась скрыть, я видел, что она загналась. Стала думать, что сделала не так — все бабы начинали искать причину в себе, даже честные проститутки. И правильно делали. Это вызывало во мне умиление.

Смутившейся Никольскую было видеть гораздо приятнее, чем на уверенных щах. Между ног ещё оставалось жарко и поднывало после её внезапного визита.

— Ну, погнали, — Юрген вздохнул, допив своё кофе, и откинулся на спинку стула, на котором у меня с Кисой осталось незаконченное дело. — Метроном нужен? Там с первой же доли вступление.

— Да, давай, — она напряженно уложила руки на бока и уставилась на Юру сквозь стекло. В его отражение я видел, как звукарь, заткнувший уши синхайзерами, сдерживался от того, чтобы залипнуть ниже её лица.

Я чувствовал всей плотью. Зелёные упрямые глаза тянуло скользнуть по мне взглядом. Подпитывался плохо скрываемым замешательством девчонки вместо завтрака, сидя на диване и обложившись подушками. Стояк нужно было как-то спрятать от Юргена. Если бы соврал, что у меня встал на новый трек, боюсь, он бы меня не понял.

Улыбка стянула рот.

Киса пристроилась к микрофону, немного покивала в такт наушникам и запела.

— Я не вывожу после бессонной ночи,

Эта детка запивала водкой

невыносимую горечь.

Хватит говорить, хватит-хватит, что я ужасная дочка.

Меня хранит не ваша доброта,

а острая заточка.

А я и забыл, как девка хороша. Даже застыл под действием её мясистого голоса. С первой же фразы Ева отвоевала внимание, вынуждала слушать. Ей не нужна была вторая дорожка для усиления. Вот настолько певичка пропускала через себя текст и извлекала сквозь плотно смыкающиеся связки. Бодрая мелодия в мажоре играла Еве на руку, подчеркивая иронию — хотя я был уверен, что наш разноплановый композиторский тандем с Муратовым потерпит крах.

Мне было слышно, что происходит у неё в глотке, и до сих пор известно, как ощущается хрупкая ладошка на моём трепещущем члене. Пребывать в таком состоянии, ещё и глядя на двигающуюся Еву, становилось всё волнительнее. Она вся сонастроилась с песней, органично пританцовывая.

— Кхм… Отлично, сочно так звучит, — Юра похвалил девчонку, а я тщательнее придвинул подушку. — Лёнь, что скажешь?

Он одуревше отвернулся от девки и хоть проморгался, не понимающе глядя на возведенную кучу вокруг меня.

— Нормально, — я кивнул.

Ева блуждала взглядом по верхней части рамы стекла, чересчур интересуясь ремонтом студии. Хах, обиделась.

— Окей. Тогда давай припев.

Интересно, насколько я угадал с темой для Кисы? Ей это хоть как-то отзывалось? Моя вокальная партия тоже посвящалась отцу и матери. Я раньше думал, что нытье обиженки зайдёт только подросткам, страдающим от переходного возраста, но в свои двадцать шесть вложил слишком много личного в шуточный трек. Всё-таки, за*бался держать в себе.

А теперь вот слушал и думал, в каких позах будет лучше отыметь девчонку. Не достаточно, видимо, вложил, чтобы, наконец, суметь встать с дивана без бугра на штанах.

Я в ней не ошибся. Ева привлекала меня с музыкальной точки зрения. И с физической — но было бы странно, если не привлекала. Она усердно делала максимум, чтобы у меня вырубило мозги, а заодно у всех окружающих её мужчин в этом доме. Может, Киса испытывала вину за свои слова в баре? Или предчувствовала, что я сомневаюсь в её компетентности, решила удержать интерес? Думаю, если не её фигура, которой девка щеголяла, я бы реально её выгнал. Поводов накопилась масса.

Пускает скажет спасибо своей генетике за то, что я всё-таки услышал её в деле. Хотя, она могла бы просто заткнуть свой рот и поменьше мне перечить. Тогда не пришлось бы опускаться до уровня шлюхи.

Ева записала припев и, как назло, нагнулась к бутылке с водой, стоящей у её ног. Я завороженно следил за последствиями не надетого белья, тяжко выдыхая.

Невыносимо.

— Давай ещё раз, — надеюсь, он это не про наклоны…

Мой глаз раздражало любое её движение. Так одеваться было противоправно. Это уже совсем несмешно!

— Включаю? — она закивала, вчитываясь в текст на подставке. Левой рукой, успевшей раздразнить меня между ног, убрала за ухо прядь и стала рычать припев.

Её грудь жила отдельную жизнь, содрогаясь от минимальных манипуляций. Я возненавидел эту студию, песню, текст, неповинного звукача, свою нервную систему. Вскочил с дивана, раскидав по полу подушки, и, пока Юра не обернулся, прокрался к выходу. Извлек из кармана сигареты и дал дёру. Не стоило приходить сюда в спортивных штанах.

Ева, продолжающая петь и вовсю игнорирующая моё существование, вдруг проводила меня взглядом и медленно опустила его на пах. Её брови поползли вверх, когда я торопливо скрылся на верхних ступенях.

Да, я знаю. Это фиаско.

Чтобы снять возбуждение, нужно было обкуриться до чёртиков. У меня оставалось не так много сигарет. Вроде, только две.

Я планировал поморозиться на улице в одной футболке и полном одиночестве, скрыв от посторонних глаз то, что со мной творилось из-за Никольской. Повезло, что все дрыхли до позднего утра. Но когда я выскочил наружу, судорожно потроша пачку, поднял взгляд и обомлел. В мою сторону была повёрнута чёртова кудрявая голова.

Муратов выдохнул дым и меланхолично хмыкнул, глядя на мой стояк. Второй, сука, раз. Его верхняя губа слегка приподнялась, изображая отвращение. Ну что за е*учий день…

Из-за него я быстро усмирился. Гитарист приложил сигарету к губам и затянулся ещё раз, равнодушно отвернувшись обратно к забору. За ним покоилось немного ослепляющего снега.

А Ванечка был не плох. Хотя бы тем, что не лез не в своё дело. Но я всё-таки решил оправдаться.

— Эта идиотка одевается как на панель, — наконец, рот наполнил обволакивающий дым.

Я