Еще большую путаницу вносит практика менять или отменять имя в зависимости от событий в жизни ребенка. Если ребенок заболевает, родители могут изменить его имя, например, на Чхиринг («долгая жизнь»), чтобы сбить с толку злых духов. Если ребенок умирает, родители могут переназвать его брата или сестру, поменяв имя на что-нибудь неприметное, например Кикули («щенок»), чтобы злые духи не заметили ребенка. Родители также могут обратиться к ламе за новым именем, подсказанным божественным откровением. Тенцинг Норгей задолго до первовосхождения на Эверест звался Намгьялом Вангди, но настоятель монастыря Ронгбук определил, что ребенок является реинкарнацией зажиточного и благочестивого человека, и дал ему имя «богатого последователя религии». Второе имя Чхиринга – Дордже («удар молнии»). Должно быть, это подходящее определение для ребенка, который сжег урожай.

Шерпов также могут называть в честь добродетелей и святых. В сочетании с первым именем такие имена должны даровать особые качества. Дава, жена Чхиринга, получила имя Да Пхути («благословленная родить сына»). Имя двоюродного брата Пасанга, Лахму, означает «страж храмовых ворот». Имена, производные от добродетелей, также описывают человека. Чтобы отличить дочь от матери с одинаковыми именами, ребенок может получить имя Анг («маленькая»). Шерпа, произнесший хорошую речь, может стать Лхакпой Гьялгином («смелым оратором»). Иногда шерпа называется разными именами в зависимости от ситуации. Когда к Чхирингу обращается лама, он становится Дордже, а когда нужно представиться тибетцу, то имя произносится как Церинг.

Шерпы подразделяются примерно на двадцать кланов. Дети получают клановое имя отца. Необходимо избегать матримониальных отношений с членами своего клана или клана матери вплоть до трех поколений. Как фамилия Рокфеллер много значит на Западе, так некоторые кланы шерпов, например Лама, являются наивысшими по статусу. Другие кланы, такие как Бхоте, считаются чужаками и вторым сортом – самозванцами, то есть неэтническими шерпами.

Итак, кто же такие шерпы? Европейцы впервые узнали об этой народности в девятнадцатом веке. Слово «шерпа» впервые было упомянуто в переписи населения Дарджилинга 1901 года, где шерпы классифицировались как один из четырех типов бхотия, то есть тибетцев. Недавняя перепись населения Непала определяет шерпов как самоназвание народности, то есть фактически любой может заявить, что является шерпом.

Шерпы из старейших и богатейших кланов, живущие рядом с Эверестом, предпочитают более узкое определение. Как потомки колонистов, прибывших на корабле «Мэйфлауэр» в Северную Америку, заявляют об особом отличии[22], так и многие шерпы из старых кланов считают, что только они аутентичные представители народности. По их мнению, тибетцы, не важно, живут они в Тибете или в Непале, не заслуживают называться шерпами, равно как и те, кто недавно ассимилировался. Пемба Гьялдже, участник голландской экспедиции на К2, родом из региона Солу-Кхумбу, где селились самые первые мигранты, заявляет, что «только мы – настоящие шерпы».

Чхиринг предпочитает более широкое определение. Он принадлежит к клану Кьиронг, предположительно его предки попали в Непал с одной из поздних волн миграции из тибетской деревни Кьиронг, расположенной на границе с Непалом. В Бединге, родной деревне Чхиринга, живут представители разных кланов, вплоть до самых древних. По его словам, шерпа – это любой, кто может убедить общепризнанных шерпов, что он достоин быть одним из них. В его случае это означает жить в Ролвалинге, носить клановое имя, следовать правилам клановых браков и говорить на языке шерпов Ролвалинга – тамгни.

Пасанг из долины реки Арун – сторонник самой широкой трактовки термина. Он утверждает, что шерпа – описание профессии, так что им может быть любой человек, работающий в горах. Вероятно, он предпочитает такое определение, потому что шерпы из старых кланов никогда бы не признали Пасанга. Для них он – бхотия, и точка.

Слово «бхотия» происходит от санскритского «Бхот», то есть «Тибет», и бхотия Хунгунга соблюдают многие тибетские обычаи. Например, бхотия из долины Верхнего Аруна, как и другие тибетские племенные группы, традиционно практикуют похищение невесты. Когда двоюродной сестре Пасанга Лахму Бхотени исполнилось четырнадцать, братья жениха с разрешения ее отца схватили ее ночью и привели на свадьбу. Такой ритуальный отрыв от родительского дома тяжело дается невесте. «Я была несчастна несколько лет», – говорит Лахму. Понадобилось немало времени, чтобы обида прошла. «Только в двадцать три года, – добавила она, – я наконец поняла, что люблю своего мужа». Брачные ритуалы шерпов, напротив, отмечаются широко. Перед обручением пара советуется со всеми заинтересованными сторонами – семьями и богами – и проверяет гороскопы на соответствие. Большинство шерпов считают традицию бхотия, которая сейчас уже не так распространена, грубой и примитивной.

Еще одно отличие, по мнению шерпов, – обычай бхотия делать кровавые жертвоприношения. Бхотия долины Верхнего Аруна время от времени отклоняются от буддистских заповедей: режут больших животных размером с яка и используют их внутренности для гадания. В деревне Пасанга туша такого животного предназначается Сурре, божеству, обитающему на восточном отроге Макалу. Сурра – днем богиня, а ночью демоница – проносится через долину Аруна на черном коне, держа знамя со звенящими человеческими сердцами. Местные буддистские ламы не смогли ее укротить. Шерпы говорят, что Сурра приносит эпидемии, но бхотия считают, что она исцеляет больных. Поэтому они делают все, чтобы она получала столько потрохов и падали, сколько сможет съесть[23].

Приводя в пример эти жертвоприношения, некоторые шерпы описывают бхотия как кровожадных варваров. Шерпы, конкурирующие с бхотия на альпинистском поприще, популяризовали использование в непальском языке слова «бхоте» в значении «деревенщина». Популярная в шерпских деревнях в районе Эвереста пословица гласит, что «у каждого бхотия два ножа: один в сапоге, чтобы быстро достать и воткнуть тебе в живот, второй – за поясом, чтобы вонзить тебе в спину, когда ты его обнимешь».

Но самые острые ножи «припасены» для иностранцев. И бхотия, и шерпы ненавидят то, как их раньше называли иностранцы, поскольку эти понятия до сих пор имеют политическую окраску. Почти до середины двадцатого века западные альпинисты именовали обе группы «кули». Это обидное слово, означающее неквалифицированного рабочего, раба. Сейчас западные альпинисты говорят «шерпа» или «альпинист-шерпа», что объединяет работу с этнической принадлежностью, и это раздражает этнических шерпов, желающих, чтобы их отличали от конкурентов-бхотия. В Пакистане используется термин «высотный носильщик», но работающие в Каракоруме шерпы считают его неправильным, поскольку в Непале носильщики не поднимаются на горы. Сейчас непальское правительство продвигает определение «высокогорный рабочий».