в его организацию. Выяснить, что заставило пойти вроде годами проверенного человека на измену.

Тогда он списал этот случай к внезапному срыву в психике Трофима.

Его веру в своего помощника не поколебала даже фактическая подстава Мансура – его тени, друга, брата – самого себя. Какой же бестолковый этот Трофим и, кажется, начал много брать на себя, промелькнуло в сознании, и Ким впервые наорал на него, обозвав чем-то оскорбительным. Даже нашел в себе силы запустить в него лекарственный флакон, попавший под дрожащую функционирующую руку…

И вот только теперь, за закрытыми дверями, его озарило. Трофим планировал захват власти. Вкусивший однажды, он не намерен был от нее отказаться, и выздоровление Корейца не входило в его планы.

Но только ли его?

Кореец понимал, что, будучи великолепным бойцом, Трофим не способен планировать сложные мероприятия. Следовательно, есть дирижер.

Вряд ли кто из руководства ГРУ был причастен к этому. У него со всеми были служебные, деловые или же дружеские отношения. Он всех устраивал в это сложное время, поскольку всегда во всем успевал и был надежным партнером. И что главное, на них у Трофима не было выхода.

Только у одного человека могли быть мотивы для его тихой ликвидации. Почему тихой – он это тоже понимал. Резкие движения заговорщиков могли повлечь внутреннее расследование в ГРУ. Кореец был козырной фигурой, их не простили бы. Наверняка у Конторы внутри Организации есть свои информаторы.

Предательство любого формата в структуре не воспринималось – оно спровоцировало бы цепную реакцию. Вся мощь этой специально-силовой организации, приводящей в трепет противников, была сосредоточена на трех базовых принципах – надежность, закрытость и, само собой разумеющееся, профессионализм. Не случайно, даже рядовых перебежчиков травили и ловили по всему миру, организовывали показательные казни перед личным составом, чтобы и остальным неповадно было.

Кроме того, они наверняка рассчитывали выудить у него номера тайных счетов Организации в офшорах, точки хранения золотых слитков, прочее… Он, конечно, разработал специальное мероприятие на случай своей внезапной смерти – это являлось обязательной процедурой для руководителя его ранга. Но, следуя, может быть, звериному чутью, не раз спасающему его в многочисленных жизненных выкрутасах, он все главное продолжал держать в голове. Кое-что знал Мансур…

Короче, он должен был превратиться в безвольное разлагающееся существо, которое все выложит. Ну, если не выложит, то на этот случай всегда существуют специальные препараты, располагающие к откровенности, которых Ким сам не раз пробовал на своих неразговорчивых, строптивых узниках.

Видимо, еще и действовало подсознательное табу на какое-либо иное физическое воздействия на почве его личности. Ким все-таки являлся живой легендой, в том числе и для самих заговорщиков. Но надолго ли?..

Его пару раз отключали препаратами. Он подозревал, что в это время чины из ГРУ навещали его. Но перед ними лежала тень, лишь отдаленно напоминающая того свирепого вожака, один только взгляд которого приводил в ужас недругов.

Ким теперь умудрялся не глотать таблетки, постепенно парализующие его волю – держал во рту, после хромал в уборную и выплевывал в унитаз. Но инъекции делали свое дело – медленно, но неуклонно разрушали его тело, изменяли психику. Он понимал, что с таким расчетом дни его сочтены, но все равно старался незаметно от неизвестных наблюдателей сэкономить скудные силы, которые могли бы пригодиться, если представиться случай. Кому, если не ему – солдату удачи – приходилось не раз сталкиваться с капризами провидения, которое подобно скучающей стервозной богине в самый неожиданный час жалила своих подопытных по самую не могу по их заштампованной логике.

Говорят, когда чего-то очень хочешь, тебе сверху помогают. Или что-то в этом роде.

Кореец безумно хотел выжить, упредить столь жалкую крысиную смерть и наказать предателей. И фортуна, видимо, задумалась…

Высшим силам порой тоже надоедает человеческая подлость, и они уже не откладывают возмездие на загробную инстанцию…

Ему в этот день было особенно плохо. Ким уже давно ни о чем не спрашивал своих палачей в медицинских халатах, он их просто запоминал. Он знал, что все равно их достанет – не важно с того света или с этого – они заплатят. “Скорее с того”, – подумал он и глаза вновь увлажнились. Воля неугомонно его покидала. Он засек торжествующий взгляд наклонившегося над ним медика.

Сегодня после очередной экзекуции с инъекциями Ким неожиданно для себя проглотил и таблетки. Им овладевала апатия. Сознание его покидало…

…Кажется он умирал и уже не пытался открыть глаза. Зачем? Чтобы увидеть эту ненавистную картину – голую стену, над потолком которой торчала, как черный отвратительный жук, камера. Он не понимал, чего хочет от него Лиза, зачем тискает, шлепает по лицу, пытается разбудить. Он ее – плачущую и беспокойную видел каким-то внутренним взором, не раскрывая веки.

“Лиза! Как она здесь оказалась? Она же мертва!..”

– Проснитесь, командир, я от батьки Димона! Вы меня должны помнить!

Сквозь пелену тумана, окутавшего его взгляд, Ким увидел знакомое лицо. Над ним склонился боец в форме.

“Федор!..”

Длинный прикурил и прошелся взглядом над застывшей аудиторией. Аромат табака защекотал наши ноздри. Я вздохнул. Хоть и давно бросил курить, запах табака всегда приятно действовал. Я вспоминал те “счастливые” дни, когда вдыхал это благовоние.

“Жаль вредно. Черт!.. Все вредное желанно… И наоборот. Парадокс…”

– Господи! Как он туда добрался? – промолвила Аталай.

Длинный как бы удивленно ее оглядел:

– По лестнице.

Та моментально ощетинилась:

– Не паясничайте! Тоже мне, герой-любовник…

Спохватившись, она закрыла ладонью рот.

Аудитория зароптала.

– Дуреха! – тихо констатировала Гюлечка. – Муха какая укусила?

– Не знаю, – пролепетала деваха.

– Я продолжу? – безразлично спросил Длинный.

Возражений не было…

Глава X

Некоторое время назад у Димона был день рождения. Рязанская невеста – так шутливо называл он жену Клавдию – накрыла на стол. Собрались самые близкие из старой гвардии. Димон был авторитетным бойцом, когда-то начинал с самим Корейцем и Мансуром, когда те еще тренировали бойцов ОПГ. Ким его ценил и старался не напрягать в мероприятиях. Кстати, к большому неудовольствию самого Димона, который, как он выражался, “тухнул” без адреналина.

Выпили, вспомнили былое, скорбели о несчастье, случившимся с Корейцем.

Когда гости разбежались, Федор заметил, что Димон все еще не встает и о чем-то думает.

У Димона и Клавдии не было своих детей, и они от души привязались к сиротам. Младшие отслуживали срочную службу. Тюлень умудрился их вместе отправить, несмотря на разницу в возрасте, чтобы держались друг за друга.

– О чем думаешь, батяня? – Федор сел напротив. Оба были в тельняшках. Димон тоже отслужил армию в