Наверное, у распорядителя соревнований было очень хорошее настроение. Он провел Уиллу инструктаж, Уилл позаимствовал у меня удочку, и распорядитель ушел. Уилл, привыкший всегда во всем блистать, почти сразу же поймал отличную крупную рыбину. Он ее подсек, точно выбрав нужный момент, и вытащил на берег идеальным движением. Но тут начался сплошной кошмар, потому что у Уилла не хватало духу ее убить – и у меня тоже. Мы кричали, звали распорядителя, но он был далеко и не слышал нас, и пришлось нам все делать самим. На пару нам удалось вытащить крючок у рыбы изо рта, а потом мы бросили ее обратно в реку, и она поплыла на боку, судорожно извиваясь, – было ясно, что она умирает. Уилл понял, что почти убил ее. И разрыдался, хотя ему уже исполнилось тринадцать. Мне было очень худо. Я попытался достать рыбу из реки, но не смог. В таком виде и застал нас проходивший мимо Саймон, наш старший брат. Саймон терпеть не может убивать и поэтому рыбалкой не интересуется. Он увидел нас – Уилл плачет, я весь бледный и трясусь, – просто вошел в реку, взял рыбу и разбил ей голову о камень.

– Вот, – сказал он и пошел своей дорогой.

С тех пор я не рыбачил. И Уилл больше ни разу не пробовал.

Потом-то я сообразил, что подобные воспоминания о Вонтчестере были очень скверным предзнаменованием. Вероятно, я и тогда в глубине души заподозрил неладное. Но даже если и так, я отмел все подозрения, потому что уже устал искать. Вонтчестер соответствовал нашим требованиям. Мы со Стэном там бывали. А больше ничего и не нужно.

– Вонтчестер так Вонтчестер, – сказали мы.

Теперь, разумеется, нужно было поехать туда и проверить, как и что.

– Жаль, что тебе со мной нельзя, – сказал я Стэну.

– Осмотреть город ты можешь и без моей помощи, – пробурчал Стэн тоном, не сулившим ничего хорошего. Я уже заметил, что Стэна раздражает, когда я выхожу из дома без него.

Больше я ничего не говорил.

Назавтра я поехал в Вонтчестер и обнаружил, что город по-прежнему очень симпатичный, несмотря на одностороннее движение и холодные февральские ветра. Я даже прошелся вдоль реки в память о прежних временах. Там росли ивы, по-зимнему голые, и бурлила под мостом бурая вода, в точности как мне помнилось, однако тропинка со времен тех далеких каникул стала короче, поскольку на берегу выстроили новый завод. Поэтому я пошел обратно в город, к большой гостинице, которая, как я заметил, стояла в дальнем конце главной площади. Эту гостиницу я смутно помнил, хотя мы останавливались в пансионе, но больше всего мне запомнилось, что главная площадь была похожа скорее на очень широкую улицу, на которой был рынок. К вящей моей радости, площадь (или улица) и сегодня была вся уставлена торговыми рядами, и я всю дорогу в гостиницу глазел на посуду, фрукты и одежду, точно такие же, как и тогда, когда мне было девять лет.

И сильно опешил, обнаружив, что гостиница называется «Вавилон».

Совпадений не бывает, подумал я и толкнул большие стеклянные двери. Внутри было просторно и тихо – и современный интерьер удивительным образом сочетался с традициями маленького городка. Повсюду зеркала и стойка портье на заграничный манер, но кругом полным-полно этаких любителей охоты и рыбалки, приехавших на лошадиные торги, а ленч был традиционный и сытный, и подавали его официанты с местным говорком. Пока я сидел среди зеркал и ел курицу и пирог с грибами, до меня дошло, что это здание стоит прямо на узле. Все лучше и лучше. После ленча я спросил, нельзя ли забронировать номер на пасхальные выходные. Мы со Стэном запланировали все на Пасху, поскольку это мощный временной узел.

От девицы за стойкой, на вид иностранки, я толку не добился и попросил позвать ее начальника. Звали его Альфред Дуглас, но не винить же его в этом[7]. Пасхальные выходные? Он очень сожалеет, но все номера будут заняты, поскольку планируется большой конгресс.

Я едва не ушел. Может быть, так и следовало поступить. Несомненно, если бы я ушел, все повернулось бы совсем иначе. Я был на волосок от того, чтобы выбрать другой город, но тут мне взбрело в голову спросить, что за конгресс, – в ответ я ожидал услышать про франкмасонов, социальных работников или какой-нибудь бизнес-семинар.

Конвент любителей научной фантастики и фэнтези, сообщил мне мистер Альфред Дуглас. Кажется, это называется «литература о вымышленных мирах», есть такой термин. В общем, что-то в этом духе, сэр.

«Совпадений не бывает!» – подумал я, охваченный ощущением чуда. Мервин Тарлесс пишет научную фантастику. Фиск, согласно моим американским информантам, как-то вела курс для начинающих фантастов. Как относятся к этому жанру Пунт и Габрелисович, я не знал, но уже половина моих кандидатов, получается, могла приехать по самому что ни на есть правдоподобному поводу.

– Я же именно это и искал! – воскликнул я.

Подробные расспросы выявили, что из-за конвента гостиница будет битком набита пять дней и готова предоставлять номера только участникам. Однако мистер Альфред Дуглас был готов снабдить меня фамилией, адресом и телефоном организатора. Звали его Рик Корри. Я позвонил прямо из гостиницы.

Рик Корри был очень мил и предупредителен. Мне сразу понравился голос, ответивший: «Ответственный за размещение участников „ФантазмаКона“». Мы славно поговорили, и в ходе беседы я выяснил, что Рик, как и я, занимается компьютерами и работает дома. Конечно, мне можно поучаствовать в конвенте, сказал он и назвал скромный взнос, причем даже извинился: после Рождества сумму пришлось повысить. Все подробности и бланк для бронирования номера он обещал прислать и предупредил, чтобы я не тянул с ответом, потому что гостиница и так почти полна.

Я дал ему свой адрес.

– А что будет, если я пришлю вам бланк, а окажется, что все номера уже заняты? – спросил я.

– О, мы стараемся, чтобы всем нашлось место! – бодро ответил Рик. – Многие фанаты спят на полу, вы только Альфреду Дугласу не говорите. А кроме того, я уже договорился с Железнодорожной гостиницей, там примут наших гостей, если понадобится. Но, конечно, лучше по возможности разместиться в «Вавилоне». Быть, так сказать, в центре событий.

Я пообещал отправить ему бланк с обратной почтой, и мы распрощались. Перед уходом я чуть-чуть подправил реальность, чтобы нам с четырьмя кандидатами точно хватило номеров в этой гостинице. И снова поймал себя на том, что меня отвлекает от дела приступ лютого гнева на девицу Мэллори – возможно, по ассоциации с обратной почтой. Поэтому, поразмыслив, я подправил еще кое-что, так, чтобы девица Мэллори не имела к тому, что произойдет, ни малейшего отношения. И отправился домой, довольный проделанной работой.

Некоторое время ушло на кропотливую работу – надо было переплести линии судьбы единственно верным образом. Общаться с внешними мирами мне пришлось, похоже, только один раз, когда я получил от Рика Корри очень странную бандероль. Вскрывая ее, я подумал, что хорошо бы Фиск, Пунт или Тарлесс тоже отвечали мне так быстро (на самом деле я не получил ответа ни от кого из них – то ли письма затерялись, то ли никто из кандидатов не принял их всерьез), – и снова меня скрутило от иррациональной злости на девицу Мэллори. Когда я разбирал содержимое бандероли, руки у меня тряслись.