Судя по ее тону, Мари прямо-таки вырвала невинного младенца из материнских объятий.

– Как печально это слышать, – ответил я на оба заявления разом. – Не знаете ли вы, куда они отправились?

– Я знаю только одно: она укатила в ту самую минуту, когда вы позвонили в дверь, – сказала хозяйка дома с глубоким удовлетворением.

Еще бы она не была довольна. Когда не удается кого-то застать, всегда особенно обидно, если разминулся с ним совсем чуть-чуть. То есть так обычно бывает. Но для магида это не самое неприятное известие.

– Благодарю вас, – кротко проговорил я. – Если можно, передайте племяннице, что я заезжал. – И дал ей визитную карточку. Судя по тому, как она ее взяла, я понял, что мелкие клочки карточки полетят в мусорное ведро в тот самый миг, когда моя собеседница захлопнет за мной дверь. Я бросил последний зачарованный взгляд на украшение на ее свитере – у атласной аппликации были фестончатые края, а два расшитых бисером щупальца алчно тянулись к правой груди хозяйки – и ушел.

Жанин, думал я. Это наверняка была Жанин. Бедный больной мистер Мэллори очень точно подобрал слово «стервозина».

Потом я выкинул из головы Жанин вместе с ее свитером и достал письмо, которое написала мне Мари Мэллори. Всякое живое существо, когда двигается, оставляет за собой след в воздухе. Этот след отчетливо видно минут десять, а еще минут двадцать вполне можно различить, – иногда и дольше, если у существа сильный характер. В письмах такие же следы – отпечатки личности – сохраняются иногда лет на пятьдесят. А Мари Мэллори прямо-таки пропитала письмо своим сильным характером. Оставалось только сверить ее отпечатки со всеми следами вокруг.

Эти следы начинались тут же, прямо на улице, вперемешку с синим дымом, который тянулся за машиной, срочно нуждавшейся в смене масла. Помню, что тогда следы показались мне вполне симпатичными, – очередное заблуждение. В них была отвага, боевой задор и даже юмор, словно Мари не ломается под ударами судьбы, невзирая на то что в последнее время у нее, очевидно, была черная полоса. И Жанин ничуть не преувеличивала. Девица Мэллори очутилась в конце улицы буквально в тот самый миг, когда я свернул на ту же улицу в начале. Я пришел в восторг – опять же ошибочно. Бросился к своей машине и пустился в погоню.

Я ехал по следу битых полчаса. Он был очень запутанный, Мари металась зигзагами по разным улицам, и широким, и узким, и по туннелям, и по мостам, то в гору, то под гору, причем горы были до того крутые, что один раз у меня даже заглох двигатель, а потом по извилистым дорожкам через какой-то огромный зеленый парк. Я повидал веранды в стиле Регентства, розовые готические башни, современные офисные центры, мощенные брусчаткой переулки, железный корабль Брюнеля[5] и шоссе М-32. Судя по карте, которую я расстелил на пассажирском сиденье, я осмотрел все уголки города к северу от порта – и при этом ни разу не приблизился к преследуемой машине на расстояние окрика. Я даже не сумел распознать эту машину среди прочих и тем более не разобрался, что у девицы Мэллори на уме, но поскольку на узких улицах неизменно витал острый бензиновый запах, я полагал, что моя цель – довольно старый автомобиль.

Никогда нельзя ничего предполагать. Надо идти по следу, и все. След примерно в этот момент резко свернул вниз, к воде. Я помчался туда – и увидел впереди облезлый «моррис» с женщиной за рулем и детским креслом на заднем сиденье. «Ага!» – подумал я. Я прибавил газу, одновременно отправляя женщине за рулем магидские призывы заехать куда-нибудь, где можно поговорить. Ответа не было. Я прогнал «моррис» через два моста туда, где из-за одностороннего движения водителям приходилось закладывать безумные петли, машин становилось все больше, и нам обоим пришлось, в сущности, ползти ползком. «Моррис» неизменно держался в трех машинах впереди меня, и женщина за рулем наотрез отказывалась реагировать на мои призывы. С каждым ярдом[6] я злился все больше и больше. Я бы давно бросил это дело – но она была так близко!

Потом коричневый «моррис» резко свернул в проулок, и до меня дошло, что это вообще не та машина. След девицы Мэллори пропал, как не было. Похоже, я потерял его, как только решил, будто «моррис» – ее автомобиль.

Я выругался. И решил все бросить и ехать домой. Но тут мне пришла в голову неприятная мысль о том, что скажет Стэн, и я подумал, что остается еще очевидный выход из положения – вернуться к дому ее тетки и засесть там в засаде. Я бы и вернулся – но вскоре понял, что опять заблудился.

Я пробивался сквозь пробки, которые с каждой минутой становились все сильнее, и высматривал мост, но никакого моста видно не было. Более того, я с удивлением обнаружил, что еду в крутую гору практически по проселку. Пробки были просто жуткие. Мы еле ползли. Позади меня отрастал длинный хвост из ползущих машин. Оглядев от нечего делать окрестности, я обнаружил, что еду по краю очень даже существенной лощины, а весь Бристоль простирается и громоздится на той стороне.

«Ну, все! – подумал я. – Еду домой». Придется проложить маршрут через Уэльс, не иначе.

Но именно в эту минуту машины впереди вдруг прибавили скорости, городские пейзажи скрылись за деревьями, и я прочитал на дорожном указателе, что в Бристоль надо свернуть направо через платный мост. Я с радостью повернул направо. Когда я доехал до платного моста, оказалось, что это крайне шаткий на вид подвесной мост на огромной высоте через глубокое ущелье – лента дороги, протянутая от утеса к утесу между двумя башнями в псевдоегипетском стиле. Я сунул деньги в щель автомата и опасливо покатил по мосту, то и дело поглядывая по сторонам, на мутную глинистую реку, которая поблескивала на закатном солнце в нескольких сотнях футов внизу.

Какой-то идиот остановил машину прямо посреди дороги сразу после съезда с моста. Я едва в нее не врезался.

Я ударил по тормозам. Судя по визгу и скрежету позади, другие водители поступили так же. Мало того что машина стояла на месте – водительская дверца была распахнута настежь, перегораживая остальную часть дороги. Проехать было в принципе невозможно, поскольку по разделительной полосе шло бетонное ограждение, чтобы машины не выезжали на встречную. Машины за ограждением тоже остановились, и их водители высунулись посмотреть, что происходит. По их лицам мне сразу стало понятно – нет, это не авария, хотя сначала я подумал именно так. Машина остановилась преднамеренно. Потом я увидел водителя.

Это была девушка. И она плясала. Плясала на пешеходной обочине возле своей машины.