Свалка не пополнялась, потому что в городе что-то произошло. Там поселилась какая-то опасность. Ворона раньше летала туда на поиски корма, но в последнее время перестала. Урны стояли пустые, с улиц исчез мусор, брошенный беспечными людьми. Пропали и сами люди, а с ними – собаки, кошки, крысы, голуби и воробьи – вечные спутники городов. А также вороны. Ни одна из товарок, отправившаяся за легкой добычей, не вернулась. Этой хватило ума сообразить, что в городок лучше не соваться. Но сегодня случилось странное.

На свалке появился старик. С коротким ежиком седых волос и еле заметным шрамом на щеке. Он бегал по свалке, взмахивая руками, и каркал. С трудом ворона различила: «Пора. Надо лететь. Город». Она не понимала, зачем ей это нужно, ведь там точно нет еды, и оттуда не возвращаются. Но старик посмотрел на нее провалами вместо глаз, и она поднялась в воздух.

Они шли третий день после той истории с ночным танго. Бескрайние поля сменялись перелесками, переходящими в чащу. Ветер доносил ароматы свежей травы и одуванчиков. В лесу пахло сырой землей, гниющими бревнами и листвой вперемешку с хвоей. И пение соловья… Катя раньше никогда его не слышала, как и Игорь. Хорошо, дядя Дима разбудил как-то утром обоих и позвал слушать. Они сели прямо на траву и полчаса следили за звонкими руладами невидимого певца, словно им никуда не надо. Будто выбрались на пикник в ближайший лесок, чтобы послушать пение птиц, побродить между деревьями, а затем развести костер и зажарить шашлык. А еще картошку посолить, завернуть в фольгу и в угли сунуть, чтобы запеклась до золотистой корочки, а внутри стала рассыпчатой. И есть ее, горячую, чтобы зубы от жара сводило. Шашлык снять с шампура вилкой, макнуть в острый кетчуп – и в рот. И сидеть возле костра, наблюдая, как тают искры в воздухе. Потом искупаться в холодной лесной реке. Чтобы до синевы, до мурашек по коже, до зубной дроби. И отпаиваться горячим чаем, заваренным на листьях малины и земляники. А затем вернуться домой.

Продуктов осталось мало. Лепешки придержали – нести их легче, чем консервы. А вот тушенка и рис закончились, на дне рюкзака завалялось лишь по пачке макарон и гороха. Катя представила, как они доедят гороховую бурду, а после… Ну, может, повезет иногда с рыбой или сморчки найдут. А затем? Как же хочется нормальной еды. Катя представила наваристые щи, и рот наполнился слюной. И шоколадки хочется, и печенья, и жареного мяса. Хоть бы им попался город, или деревня по дороге, или еще один постоялый двор. Как же надоел этот бесконечный путь. Эти странные деревья, растущие среди обычных, серая луна и безлюдье. И разные непонятности. Ладно – странный танцор, но его партнерша еще хуже. Куда она исчезла, когда спряталась луна? Наваждение. Игорь, кстати, нормальным парнем оказался, а не задавакой, как она думала. И дядя Дима оттаивать начал. Раньше смотрел на них, как на недоразумение. Только бы отдохнуть нормально и поесть.

Дорога постепенно менялась. Расширилась, появился асфальт. Разломанный, конечно, из-за старости и корней деревьев, прораставших сквозь него. Но все же проснулась надежда, что скоро они выйдут к жилью. Путники сошли на обочину, чтобы не ломать ноги.

– Может, хоть придорожный отель какой попадется? – озвучил Игорь мысли остальных.

Дядя Дима поддержал:

– Хорошо бы. Нам припасы пополнить надо. А то придется на подножный корм переходить.

Они ускорили шаг: вдруг повезет? И уже через час, когда начало темнеть, увидели силуэты домов.

Городок был обычным. Таких, ничем друг от друга не отличающихся, тысячи. При выезде из города стояли высокие, до девяти этажей, здания – современные, с лифтом. В старом центре – трехэтажные каменные дома или двухэтажные деревянные бараки. В микрорайонах – пятиэтажки. При въезде – «Добро пожаловать в Тишево», при выезде – «Счастливого пути». Как везде. А еще много тополей, которыми засажены все подобные городки. Этот отличался от остальных лишь отсутствием людей и живности. Даже воробьев с голубями не наблюдалось. Ветер хлопал дверями подъездов, пустыми рамами окон. На дороге стояли брошенные машины, валялась детская коляска. Кате стало не по себе. Лучше бы они обошли город, а то будет, как в Темногорье.

Они остановились у первого здания.

– Думаю, надо придерживаться центральной улицы, – предложил дядя Дима. – И на ночлег остановимся в конце города.

Игорь кивнул, а Катя пожала плечами: какая разница?

– Если убегать придется, то лучше не через город, – пояснил Игорь, заметив ее недоумение. – Помнишь, тот парень про каких-то сопляков и проказников говорил?

Дядя Дима согласился:

– Правильно. Только одного понять не могу: почему я сам не проснулся, когда вы музыку услышали? И почему вы меня не разбудили?

Катя вздохнула: все верно. Надо было дядю Диму растолкать, чтобы он своими глазами посмотрел на странную пару, а то не верит в девушку-зомби. Но им с Игорем и в голову это не пришло.

Они отправились по Советской, так называлась главная улица Тишева. Катя усмехнулась: всё, как в ее городе, даже названия улиц совпадают. Через пару домов увидели вывеску: «Продукты» и зашли. Фрукты, овощи и хлеб сгнили – осталась только темно-серая пыль. Зато, в отличие от Темногорья, полки здесь ломились от консервов и круп. Игорь взял банку и прочитал: «Лучшая говядина с фермерского подворья. Срок использования: до златника[2] третьего года». Поставил назад:

– А она не просроченная?

Дядя Дима ответил:

– Надо проверить.

Открыл банку и попробовал.

– На вкус нормальная. Если через сутки не помру, значит, в порядке.

Они набрали гречки, риса, пшена и тушенки. Игорь сгреб пачку местных газет.

– Почитаю, что здесь произошло, – пояснил он.

Катя с облегчением увидела, как дядя Дима выкладывает горох. Ура!

А потом Игорь заметил витрину с шоколадками. Катя чуть не завизжала от удовольствия. Господи, сбылось! А еще и печенье есть. Вот оно – простое счастье. Живешь и не ценишь. Теперь бы выбрать дом для ночлега и поужинать. Может, там нормальный туалет будет? И кровать… Как же хочется нормальной жизни. Катя мечтала, а сама набивала сумку сластями. А потом за окном раздалось карканье – на дерево села ворона. Катя обрадовалась – все же есть живность, зря они переживали. И тут к вороне метнулся полупрозрачный ком слизи и накрыл ее. Птица затрепыхалась, стараясь освободиться, желе заволновалось, но птицу не выпустило. Через минуту ворона задохнулась. Она зависла в падении вниз головой, безвольно вытянув крылья.

– Как сопля, – заметил Игорь.

Катя присмотрелась: похоже.

– Выходить до утра не будем, – решил дядя Дима. – Здесь заночуем. А то, может, они и на людей охотятся. Дверь закроем, а в окнах стекла целые. В сумраке же можем их не увидеть.