Упс. Если пять лет назад он еще учился в школе, сколько же ему?! Может, он, конечно, на пятом курсе, как и я…

– Мне двадцать один, – будто прочитав мои мысли, уточнил он. – Ты думала, меньше?

– Сначала подумала, больше. Мне двадцать два.

– Ну, год разницы – совсем не много. Или тебя это тревожит? – Гена встрепенулся.

Господи, какой чувствительный. Да и что может меня тревожить? В самом деле, я же не собираюсь за него замуж. Мы впервые разговариваем и пьем чай, а я уже должна беспокоиться из-за его возраста.

– Это ерунда. Все нормально, – пожала плечами я.

– Хорошо… очень хорошо. – Гена снова расцвел, его большие голубые глаза загорелись. – Слушай, давно хотел тебя спросить: что ты читаешь?

С ума сойти. Сколько еще вопросов он заготовил для меня за эти полгода?

– Я много чего читаю, – ответила я. – Детективы люблю, но не только их.

– Хочешь, принесу последнюю книгу Акунина? Ну, ту, что вышла месяц назад?

Здесь он попал в точку – как раз эту книгу я все хотела купить, но никак руки не доходили, а в интернет ее еще не выложили.

– Хочу, – не стала врать я. – Даже очень.

– Могу прямо сейчас сбегать!

– Нет-нет, сиди, это не срочно. – Я не удержалась от улыбки, и он, кажется, слегка сконфузился.

– Ладно, только потом не забыть бы, – пробормотал он, но при этом у меня создалось впечатление, что он не то что не забудет, а станет думать об этом каждую секунду.

Такие излишества в отношении к себе меня всегда пугали и отталкивали, однако в связи с Геной я пока ощущала только насмешливое любопытство. Гнать его как-то не хотелось. Он был милым и к тому же симпатичным: неплохая фигура, довольно приятное лицо, да еще эти огромные глаза…

Тут я поняла, что он все еще ничего не съел, хотя посматривает на печенья.

– Угощайся, – предложила я.

– Ой, да, точно, – сконфузился он, будто я напомнила ему о правилах этикета, которые он по рассеянности нарушил.

Может, бедняга не хочет есть, а я его заставляю? Или он на диете? Или ненавидит именно эти печенья?

– Не хочешь – не угощайся, я не обижусь, – заверила я.

– Нет, я обязательно!.. Прости, я совсем… просто поверить не могу, что решился к тебе зайти, – признался Гена с обезоруживающей откровенностью.

Я усмехнулась и подумала, что, похоже, теперь он не оставит меня в покое.

Я была права.

Глава 2

Гена казался идеальным кавалером и не повторял ошибок моих бывших. В отличие от моего первого молодого человека, на удивление быстро почувствовал некую грань, за которой знаки внимания начинали меня раздражать, и почти не докучал мне (при этом всегда находясь где-то рядом). В отличие от Стаса, замечал, во что я одета, как причесана – однажды даже обратил внимание на то, что у меня новый лак для ногтей. Был внимателен и чуток ко всем изменениям моего настроения. Никогда не являлся без приглашения. Признавался в чувствах, но не слишком часто и не всегда прямым текстом.

А еще Гена не смел лишний раз ко мне прикоснуться. С ума сойти – оказывается, джентльмены и романтики еще не перевелись.

Честно говоря, я не смогла бы ответить, встречаемся мы или нет. В привычном понимании между нами ничего не было – разве что один поцелуй в щечку. При этом он не скрывал своего обожания. Кроме того, мы постоянно виделись, и в моей вазе всегда стояли свежие цветы.

Наши отношения, совершенно не похожие на то, что было у меня со Стасом, укладывались при этом в ту же самую формулу: если бы я захотела считать, что у меня есть парень, это было бы абсолютно естественно, но я могла с таким же успехом считать себя свободной. Как пожелаю. И, видимо, для меня это был самый оптимальный вариант.

Гена был из тех, кого обычно знакомят с родителями, и я этим воспользовалась, приведя его к ним на ужин как «нового друга». Оказалось, мама с папой давно любезно здоровались с Геной в подъезде.

Мама была в восторге от того, что я пришла именно с ним. Когда Гена сообщил, что его хобби – чтение и что его отец работает в консерватории, я думала, она вот-вот зарыдает от счастья.

Папа, как всегда, улыбался и шутил с гостем, но иногда, как мне показалось, странно поглядывал на меня (наверное, недоумевал, что я с такой скоростью меняю бойфрендов). Однако именно папа пригласил Гену вместе со мной на чашку кофе в субботу, и я с удивлением обнаружила, что меня это не покоробило. Казалось, даже если бы родители начали воспринимать нас как единое целое, я бы только мило посмеялась над этим, но у меня не возникло бы ощущения безысходности и связанности по рукам и ногам. Я не знала даже, как это объяснить.

После той ночи, когда Стас читал мне вслух Айрис Мердок, я одна закончила тот роман и принялась за новый, того же автора. В итоге заново перечитала почти всю Мердок – мне даже начали нравиться те ее вещи, от которых я зевала раньше. Узнав, чем я увлеклась, Гена немедленно одолжил у меня одну из книг и уже через два дня вынес вердикт: «Здорово, совсем даже не сентиментально». Он, очевидно, был в плену предрассудков – считал, что если пишет женщина, особенно о любви, то обязательно должно получиться слащаво. Мердок писала не только о любви, но и любовные линии у нее выходили небанальными и глубоко психологичными – все эмоции переливались сочными и яркими красками. Не считавшая себя сильно впечатлительной, после некоторых ее романов я по несколько минут сидела без движения, осмысливая прочитанное.

Однажды – было это где–то в середине марта – Гена зашел ко мне как раз тогда, когда я только что закончила очередную книгу Мердок и, можно сказать, еще не пришла в себя. Книга не просто понравилась мне – она затронула во мне что-то глубинное, струны, о которых я сама не подозревала. Самой было интересно, почему она так на меня подействовала – я ведь уже читала ее раньше… кажется, даже до конца не добралась.

«О, это Гена!» – подумала я, услышав звонок в дверь, и с удивлением обнаружила, что рада ему гораздо больше, чем обычно. Впрочем, ларчик просто открывался – мне хотелось… нет, необходимо было поделиться впечатлениями – впервые в жизни. Может, это помогло бы мне понять причину