– Догонит, – вздыхаю я. Уж за брата князь отомстит. Да и те самые верные станичники с готовностью выдадут вожака, выкупая жизни. Поднять народ не удалось, мятеж остался мятежом, не превратившись в восстание. Крысы всегда сбегают с тонущего корабля. Да и сам Булавин в свете нынешней войны не только мятежник, но еще и изменник. Тем более война с извечным врагом и как бы не только за свою землю, но и за веру отцов. – Плохо лишь, что войска пришлось отвлечь.

– Там не только войска. Наши станичные полки тоже присоединились к погоне, – уточняет Лукич. – Мы царю верные помощники.

С некоторыми оговорками, хочу добавить я, но не добавляю. Может быть, так и надо – служить России, но оставаться относительно независимым и не гнуть спину?

– Куда пойдем? На Кубань? – интересуется Лукич.

– В Крым. Проторенными тропами. Не все же ханы промотали! Будет нам знатная добыча. Но и повоевать за нее придется.

– Повоюем.

Лукич доволен. Казак не только воин, он еще и добытчик и никогда не упустит шанса чего-нибудь отвоевать или спереть.

– Только на сей раз ограничиваться Кафой не станем. Нам необходим весь полуостров. И не временно, а на века. Бахчисарай – тоже. Говорят, нормальный город.

– Весь так весь. – Лукич не удивляется. Он еще после первого рейда уверен, что со мной все по плечу. – Когда отправляемся?

– По готовности.

Пока подводит флот. Несмотря на титанические усилия, выйти могут лишь те корабли, которые до войны стояли на рейде у Азова. А это три фрегата, пароходы и немного мелочи. Все прочие лихорадочно вооружаются и принимают необходимые припасы.

Получив выход к Балтике, Петр порядком охладел к созданному для борьбы с турками флоту. Сознание, что выходить ему собственно некуда, привело к отказу в строительстве новых кораблей. Да и откуда взять деньги сразу на все?

Была тут и моя вина. Уж я-то обязан был знать, что следующая война вспыхнет здесь. Соответственно, перегруппировать изначально силы, уделить должное внимание флоту, создать на юге запасы всего необходимого. Но в памяти крепко засела дата неудачного Прутского похода – тысяча семьсот одиннадцатый год. Вот и думалось, будто впереди ждет спокойная пятилетка. Только история раз поменялась и отныне следовала несколько иным путем.

– Вот что, Лукич, наверно, я вас переправлю первой партией. Надо солдат еще погонять да проверить, что умеют да знают. Но уговор – по нашу сторону стены никого и ничего не трогать.

– Это понятно, – кивает казак.

Мне кажется, он слегка огорчен. В глубине души донцы считают себя особым народом и не против пограбить даже своих.

– Тогда договорились.

Собственно, это не просьба, а приказ. Кажется, мой давний соратник понимает все правильно, но на всякий случай уточняю.

– Пойманных повесим на месте.

На этом разговор заканчиваю. Хотелось бы поговорить по душам, вспомнить славные деньки, однако на лирику, тем более – хмельную, нет времени. Согласно указу, я отвечаю сейчас за все. За армию, за флот, наконец, за Керченский полуостров. Мои заместители соответственно Сорокин, Клюгенау с Ширяевым и Вейде. Последнего знаю очень мало, однако надеюсь, что удержать крепость и перешеек он сумеет. А больше от коменданта не требуется.

– Думаю, через неделю эскадра будет полностью готова, – сообщает мне Сорокин.

– Долго, – качаю головой. – Морякам еще хоть какие-то учения провести надо. Это же не балтийцы с их сплаванностью. Тут привыкли, что несколько кораблей гуляют от Азова до Керчи и обратно, а прочие морячки баб на базах тискают.

Мэри со мной нет. Воинственная супруга после рождения детей больше внимания уделяет потомству, чем мне. Не верится, но даже уговаривать ее остаться практически не пришлось. А вот Петр, знаю точно, прихватил свою новую возлюбленную с собой. Он царь, ему можно. Мне одному намного легче. Раз солдаты вынуждены обходиться без женских ласк, то и генералам не годится выделяться из воинского коллектива. Да и мешают женщины в походе, если честно. Половину Северной войны Мэри провела со мной, а в итоге я вынужден был хоть немного заботиться о ней да изредка еще уделять внимание. Пусть подруга все понимала, а кое-где даже помогала, однако без нее я чувствовал себя намного спокойнее и свободнее. Война – дело мужское, даже если твоя жена была когда-то весьма известным пиратским капитаном.

– Надо. Но кое-что проведем по дороге.

С десантом на борту, когда присутствие команд делает условия существования невыносимыми. Возможные же катастрофы из-за какой-нибудь глупости вроде столкновения вообще будут иметь фатальные последствия. Хотя на пути в Керчь можно ограничиться лишь самым общим и необходимым.

– Ты экзамен у капитанов и офицеров прими, – советую я. – И хотя бы небольшое учение прямо рядом с Азовом. По мере вступления кораблей в строй. Отправлять в Керчь будем партиями. Нам в первую голову обязательно необходимо усилить сухопутную группировку. Как понимаю, сюда турки сразу не пойдут. Им интереснее и важнее наш гарнизон в Керчи уничтожить.

– Сделаю.

Я доверяю Косте как себе. Когда прошел с человеком все Карибское море, поневоле иных чувств испытывать не станешь.

Хорошие были времена! Тогда мы отвечали лишь за себя и за тех, кто шел под Веселым Кабаном. Лишь лихие налеты без всяких масштабных кампаний. Поневоле позавидуешь тем, кому не суждено было взлететь вверх по карьерной лестнице.

– Что с припасами?

– Сухарей, круп и муки достаточно. С солониной хуже. Половина бочек протухла. Теперь будем менять. Да и часть пороха подмокла. Итог – после погрузки останемся вообще без запаса. Хранили его плохо.

– Найти виновного, – что-то я стал безжалостен вполне в петровском духе. Но Петр чаще грозится карами, чем реально вешает зарвавшихся дельцов. Заменить их все равно некем. Новые лучше не будут. Я уже не говорю про ближайших сподвижников, порою запускающих ухватистые руки в казну.

Да и я казнить никого не собираюсь. Тут же куча причин. Ну, не имеет понятия человек, как надо хранить черный порох! Протекающая крыша, повышенная влажность, скверная тара – причин может быть столько! Мы же сами не обновляли пороховые склады, отправляя все на запад. С солониной еще проще. Это же не консервы в металлической упаковке, да еще для гарантии смазанной сверху солидолом. Просто сильно просоленное мясо, которое обязано испортиться, и весь вопрос лишь – когда? Срок хранения весьма приблизителен, одна бочка может простоять полгода, другая испортиться через пару недель. И разумеется, все начнут валить один на другого. Мол, понадеялся, а тот виноват. И так по кругу.

Но разобраться и наказать надо. Пусть виноватые восполнят утраченное за собственный счет. И вот такими делами приходится заниматься большую часть времени…

– Вот что, Костя, придется отправлять подразделения партиями. Все, что может держаться на воде, загрузить – и в Керчь. Нам главное – не опоздать…