Вспомнилось, почему турецкие линкоры выше европейских. Причина элементарна: фески. Высокие шапки, ради которых высота орудийных палуб сделана выше. Зато какой грозный вид!

Но если без шуток, воинами турки были неплохими. Недавно против них воевала целая коалиция, и что? Никаких впечатляющих результатов и ярких побед. Взять тех же австрийцев – много ли они били своих извечных противников? Все с переменным успехом. Да и в будущем бесконечные войны, и в каждой удастся лишь оттяпать от Порты какой-нибудь очередной кусок.

Как ни странно, Ширяева все еще не обнаружили. Он подполз на вершину скрытно, в сопровождении лишь одного из казаков из бывшего здесь перед тем поста, и беспрепятственно разглядывал турок в зрительную трубу. Где ты, родной бинокль?

Суета с укреплением лагеря продолжалась. Турки наваливали камни, целая толпа уже волокла довольно большую пушку.

– Господа офицеры! – Ширяев оторвался от созерцания и спустился чуть вниз, где его ждали старшие офицеры отряда. – Турки располагаются здесь лагерем. Наша задача – сбросить их обратно в море. До темноты времени немного, так что…

Все-таки отряду пришлось немного поблуждать, да и первый отрезок пути, когда двигались в другую сторону, тоже дал о себе знать.

– Солдаты устали…

– Так и турки притомились, – подражая Командору, отозвался генерал. – Сейчас они еще толком не устроились, потому и бить надлежит немедленно. Накатят пушки, будет во много раз хуже. Ничего. До кораблей далеко. В гору судовая артиллерия не бьет. Это я как бывший моряк говорю. Поддержать своих они смогут лишь у самого берега. А мы их повыше разобьем.

Офицеры молчали.

– Слушайте приказ. Охотничьи команды выдвинуть цепью от вон той скалы и влево. Ракетные установки по сигналу выдвинуть на площадку справа от нашей вершины и немедленно дать первый залп. Батальоны атакуют в колоннах. Пушки выдвигаются в промежутках между пехотой. Резерв – казаки. Действовать стремительно, атаковать без задержек, егерям вести непрерывный огонь, стараясь выбивать главным образом командиров и орудийную прислугу. Попадут в обычного янычара – тоже неплохо. Ракетчикам сосредоточить внимание на лагере. Артиллеристам – на укреплениях. Надеюсь, каждый честно исполнит свой долг. Не так страшен янычар, как его малюют…

Начало боя было разыграно строго по замыслу. Осторожно, ползком, вперед выдвинулись полковые егеря. Их было с Ширяевым две команды, восемь десятков человек. Согласно собственноручно написанному Кабановым наставлению, отбирались туда наиболее смышленые солдаты, которых усиленно учили метко стрелять, скрытно передвигаться и прочим премудростям своеобразного армейского спецназа. Теперь настала пора проверить полученные знания на практике.

Получалось довольно неплохо. Егеря ползли по-пластунски, прижимаясь к земле, довольно умело использовали каждую складку местности, и турки, хотя и вели наблюдение из лагеря, заметили солдат, когда расстояние сократилось метров до двухсот. Расстояние, намного превышающее прицельный выстрел из обычной фузеи, но отнюдь не для штуцера.

Турки забегали, и сразу из-за укрытий вырвались запряжки с ракетными станками. Расчеты действовали слаженно. Выезд на позиции, разворот, отцепление, ездовые погнали лошадей прочь, а прислуга уже наводила решетчатые конструкции на лагерь противника.

Противно завыло, и огненные струи прочертили по небу дымные следы, и почти сразу в турецком лагере началось некое подобие маленького ада. Маломощные в общем-то ракеты обладали способностью производить массу грохота. На неподготовленного человека огневой налет действовал впечатляюще. На подготовленного – тоже. Кого-то убило, кого-то ранило, и под грохот разрывов число первых и вторых казалось намного больше. А тут еще какая-то ракета, вместо того чтобы взорваться, стала прыгать по возводимому лагерю, и эффект налета от этого лишь усилился.

Практически одновременно с ракетчиками в дело вступили егеря. Эти действовали неторопливо и без каких-либо эффектов. Спокойно целились, спокойно стреляли, попадали или промахивались, сноровисто перезаряжали штуцера и вновь старательно выбирали жертву.

Под завывания и взрывы ракет и едва слышимую ружейную трескотню вперед двинулись пехотные батальоны. Колонны к атаке, компактные, ничего общего не имеющие с неудобной на пересеченной местности обычной трехшереножной линией, походили на единое тело, состоявшее, однако, из многих. Установки затихли, выпустили положенное, и прислуга немедленно принялась устраивать на направляющих следующую партию вытянутых сигар. Зато стали рявкать обычные орудия. Их катили в промежутках между колоннами, останавливали на удобных местах, стреляли бомбой, торопливо заряжали и вновь катили до следующего удобного места.

Первую минуту турки вообще не отвечали. Часть янычар бросилась бежать куда глаза глядят, а глядели они главным образом в сторону кораблей, другая просто бестолково металась, словно в поисках достойного занятия, однако кто-то из командиров уцелел и принялся наводить некое подобие порядка. Только паника вспыхивает быстро, а для приведения людей в чувство требуется время.

Было бы чуть меньше исходное расстояние! Но шагать пехоте требовалось метров шестьсот, не спрячешь же обычных фузилеров или не заставишь их столько ползти, как егерей. А шестьсот метров – это минимум шесть минут. На войне – целая жизнь.

Туркам хватило четырех. Оставалось метров двести, когда над левой колонной просвистело ядро. Артиллеристы спешили, их выбивали штуцерники, потому и прицел взяли явно не тот. Теперь пока забьешь в пушку новое ядро… Никаких нововведений у османов не имелось, заряжали по старинке, насыпая порох отдельно, на глазок. Зато по ту сторону изображающих укрепления камней становилось все больше янычар, грозного противника в рукопашной схватке.

Вторично завыли ракеты. Теперь ракетчики старались бить как можно дальше. Разлет снарядов был настолько велик, что ничего не стоило накрыть собственные колонны. Но нет, обошлось. По ту сторону стены, веселя защитников, вновь загрохотали разрывы.

Стали вспыхивать дымки ружейных выстрелов. Нервы у янычар явно не выдержали, и они торопились выпустить имеющиеся при себе пули. Никаких залпов, каждый действовал по мере возможности. Кто-то в строю упал, однако большинство продолжало идти все тем же размеренным шагом.

Сто метров. Барабаны забили быстрее, и вдруг обе колонны распались, и солдаты побежали, теряя строй. И низким утробным воем над полем боя послышалось:

– Ура!

Первые фузилеры с ходу перелезли через груды камней. Лишь часть янычар приняла бой. Прочие заранее утратили дух, и были видны лишь их спины и сверкающие пятки.

– Ура!

В мои годы знаменитый Перекоп был лишь куском суши с остатками вала. В эти – еще и крепость, называвшаяся Ор-Капы. Как мне сказали, в переводе это звучало «ворота во рву». По положению своему крепость контролировала довольно узкий перешеек, и взять ее в лоб под огнем было не так уж легко.