Он прямо читал мои мысли.

Впрочем, тогда я еще не знал, что это только цветочки. А настоящая херня — впереди.

Я предпочел бы вообще не рассказывать о событиях, произошедших в течение двух следующих дней. Это была полная жопа. Причем во всех смыслах. Но я должен о них рассказать, потому что иначе вы не поймете, что творилось у меня в голове и почему я принимал столь идиотские решения и совершал всякие неосмотрительные поступки и опрометчивые шаги.

Вот как все было: я убивался по поводу таинственного исчезновения Доктора Барри Шварцмана. Я обыскал весь район. Причем несколько раз. Но все тщетно. Я обошел всех соседей в подъезде. Может быть, кто-нибудь что-то видел? Я заходил в дом напротив. Даже в полицию позвонил. Но там явно решили, что у меня не все дома. Сказали (с таким характерным смешком), что они не занимаются похищением домашних животных. Уроды.

Джерри, как добрый ангел с небес, предложил штуку баксов в качестве вознаграждения тому, кто найдет Доктора. Я расклеил объявления по всему району: «Пропала собака… Нашедшему — вознаграждение». (Листовки, надо сказать, были просто кошмарными в смысле цветовой гаммы. Л иловые буквы на розовом фоне. Других цветов в ближайшем «Kinko’s» не нашлось.) Я их расклеил везде, где можно. На всех фонарных столбах. В ветеринарных клиниках, на автозаправках, в круглосуточных продуктовых, в магазинах зоотоваров, игрушек, музыкальных инструментов, алкогольных напитков и порнопродукции — в радиусе трех миль от моего дома.

Я сидел в своей грязной тесной квартирке, томился отчаянием и одиночеством и ждал известий. О том, что с Доктором все хорошо. Но никто не звонил. Никто не требовал выкупа.

Не происходило вообще ничего.

ЕДИНСТВЕННОЕ, что еще как-то радовало: тот, кто проник ко мне в дом и похитил Доктора, не знал о коробке, набитой деньгами. Коробка с деньгами осталась на месте. Хоть какое-то, да утешение.

В голову лезли самые разные мысли. Догадки, теории, предположения проносились в моем воспаленном мозгу, как мародеры во время большого восстания. Врывались, грабили, уходили, а потом возвращались и снова грабили и бесчинствовали, как хотели.

Предположение номер раз: Может быть, Доктор каким-то образом выбрался из квартиры, вышел на улицу и потерялся? Может быть, моя теория о похищении — это самая обыкновенная паранойя и вообще полный идиотизм?

Нет. Никакой это не идиотизм. Идиотизм — это предполагать, что толстый ленивый уродец (я говорю это любя) Доктор Шварцман мог совершить столь решительный, смелый и дерзкий поступок. Ему бы такое и в голову не пришло.

Предположение номер два: Авраам Лайонз. Может быть, он пытался меня припугнуть, чтобы я сидел тихо и не болтал лишнего. Может быть, он рассудил, что мое временное отстранение от работы — вкупе с досадной финансовой ситуацией на фоне общей депрессии — может подвигнуть меня на то, чтобы предать огласке самую страшную тайну об Орал-Би. Если об этом узнают, я поимею свои пресловутые пятнадцать минут славы, а Орал-Би и «Godz-Illa Records» придет конец. Орал-Би пойдет по стопам «Milli Vanilli» — станет коротенькой сноской в Энциклопедии неудачников от поп-культуры. Однако чем больше я размышлял над этой теорией, тем меньше верил в ее вероятность. Лайонз не стал бы похищать мою собаку. Это не его стиль. Он бы скорее похитил кого-нибудь из моих близких друзей (если бы у меня были друзья). Плюс к тому ему хорошо известно, что я — трусливый, запуганный слюнтяй, и буду молчать даже без дополнительных санкций устрашения.

Предположение номер три: Может быть, это Фанк Дизи? Может быть, он украл Доктора, чтобы мне отомстить? С него бы сталось. Я только не понимаю: неужели я так сильно его обидел? Хотя, наверное, да. Обоссать человека с головы до ног — это серьезное оскорбление. И особенно для такого крутого ганста, каким он себя почитает. Да, похоже, что Дизи — наиболее вероятный из всех кандидатов. Тем более что он знает, что я пишу тексты для Орал-Би. И скорее всего знает, что у меня есть деньги, то есть с меня можно требовать выкуп. И хорошо, если выкуп… Насколько я знаю Дизи, убить собаку для него — раз плюнуть. Терять ему нечего. И вообще он законченный отморозок. И ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?!

Страшная правда заключалась в том, что я ничего не мог сделать. Только ждать и надеяться. Главное, чтобы Доктор был жив и здоров. А если за него потребуют выкуп, у меня в шкафу, в коробке из-под обуви, лежит почти двадцать пять тысяч долларов.

Размышления об этих параноидальных теориях заговора перемежались болезненными воспоминаниями о том, как мы с Доктором весело жили вдвоем. Помнится, как-то раз я вернулся домой с работы и обнаружил, что у моего бесхвостого четвероногого друга неожиданно вырос длинный черный хвост. Я не поверил своим глазам! Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что Доктор съел один из моих черных носков, который, понятное дело, не переварился и вышел наружу, но застрял на середине и прикинулся хвостом. Доктор тихонечко взвизгнул, когда я вытащил злополучный носок у него из задницы, а потом он заныкался в шкаф, где просидел часа три, приходя в себя. Да, хорошее было время. Я даже пошел и надел тот носок. В память об этом забавном случае.

Не бойтесь. Я пошутил.

Сью позвонила на следующий день после исчезновения Доктора. Когда я ей все рассказал, она страшно расстроилась. Хотя не то чтобы очень уж страшно. Похоже, ее вообще не волновало, что происходит со мной. А мне так хотелось сочувствия и поддержки. Я ведь немного требую, правда? Но хрен там. Сочувствием даже не пахло. У Сью неожиданно образовалась внеплановая работа. Барбаре Стрейзанд надо было срочно уехать на несколько дней в Лас-Вегас, и она искала сиделку-тире-массажистку для своей папийонки Сплетницы. То есть вечером Сью отбывала в Вегас на личном самолете звездной Барбары, и поэтому никак не могла помочь мне в поисках Доктора. Да, она очень любила Доктора. Но Барбара Стрейзанд, понятное дело, важнее.

Как я уже говорил, это были не самые приятные двое суток в моей жизни.

Под конец второго дня я уже начал всерьез опасаться, что схожу с ума. Где-то в семь вечера позвонил Джерри и застал меня в полном раздрае. Я лежал на полу в одних трусах и носках, держал на груди фотографию Доктора в рамочке и распевал дурным голосом «Кто выпустил пса из дома», только не бодро, а очень печально. Я был похож на потерпевшего кораблекрушение путешественника, который несколько месяцев дрейфовал на спасательной шлюпке в открытом море. На щеках — клочковатая щетина, волосы нечесаные и немытые. Я не помню, чтобы хоть что-нибудь ел за последние два дня.

Джерри звонил несколько раз, но не мог сообщить ничего утешительного. Я даже не стал отвечать на его последние три звонка. Но в конечном итоге ответил, когда он позвонил еще раз. Потому что подумал, что если этот ебучий телефон снова будет трезвонить у меня над ухом, тогда все, пиздец, я уже точно сойду с ума. Джерри спросил, есть ли какие-то новости, и я ответил ему — слабым, трагическом голосом, — что никаких новостей нет. Кажется, Джерри искренне огорчился. Предложил сходить куда-нибудь выпить, развеяться. На самом деле мне и самому хотелось куда-нибудь выйти. Тем более встретиться с Джерри. Чтобы доходчиво ему объяснить, что меня вовсе не интересует контракт с «Bionic Books». Да, мне хочется, чтобы мои книги печатались многотысячными тиражами и хорошо продавались (еще бы мне не хотелось!), но я не хочу и не буду превращать свои вещи в сладенькие и жеманные познавательно-дидактические материалы в стиле «Улицы Сезам», чтобы мамы и папы смогли разъяснить своим деткам, что в жизни бывают не только приятности, но и всякие разные бяки.