— Если никто не хочет высказаться, то на этом встречу можно закончить, — Джейден по традиции обводит глазами сидящих и встает.

За последнюю неделю мы лишь изредка пересекаемся в зале для совещаний и в кабине лифта по утрам, и результат всегда остается один: его взгляд едва задевает мое лицо, словно в мире нет ничего скучнее и больше к нему не возвращается. Четверг благополучно миновал вчера, и я весь вечер провела, гуляя с Сэмом в парке развлечений.

Джейден не делает намеков, что его планы относительно компании изменились, я избегаю участи элитной проститутки, и наспех не смываю следы секса в чужой гостиничной душевой — можно сказать, что за последнюю неделю жизнь вернулась в привычное русло. Вот только она не вернулась, потому что я знаю, что он где-то поблизости. Мысли, много мыслей и противоречивых эмоций раздирают меня перед сном. За последние шесть лет я отшлифовала умение подчинять чувства сухой логике: сортировать их как отходы по контейнерам — бумага к бумаге, пластик — к пластику. Если поступки и поведение человека не укладываются в категорию приемлемых, от него необходимо дистанцироваться, в работе руководствоваться в первую очередь деловыми интересами и так далее. Вне законов логики для меня оставался лишь Сэм. Ради него я готова плюнуть на все, переступить через любой свой принцип, не раздумывая ни секунды. Моя любовь к нему безусловна и иррациональна, она просто есть, а все остальное меркнет на ее фоне. Когда-то Джейден тоже был моей иррациональностью, также как и Руби, но за вычетом лет я стала об этом забывать.

То, как дела обстоят сейчас, должно полностью меня устроить, но сердцем принять подаренного комфорта я не могу. Годами я была просто матерью, добровольно похоронив себя как женщину, а с его возвращением вновь вспомнила, каково это — снова чувствовать себя живой. Каждая наша встреча — вызов с замиранием сердца, и пусть в моем случае подразумевает терзания и боль, я оказалась не готовой от них отказаться. Потому что Джейден единственный человек за всю мою почти тридцатилетнюю жизнь, который вызывал во мне настолько сильные чувства. Избавиться от них — означает вновь обречь себя на полуживое существование, а я вдохнула слишком много кислорода, чтобы быстро сдаться. Две слабости — не так уж и много, так пусть они останутся со мной навсегда. Кому-то под силу распылять свои чувства, со временем менять свои пристрастия, но я к числу этих людей не принадлежу. Понять бы это чуть раньше, и возможно, я бы не совершила той ошибки. Мое сердце с детства было окрашено в цвета Джейдена, и блеклым тонам Айзека никогда не было в нем места.

— Таша, я сегодня освобожусь пораньше, — голос Айзека в динамике смартфона звучит доброжелательно и мягко. — Давай возьмем Сэма, поужинаем в ресторане, а потом поедем на премьеру мультфильма, о котором он давно говорит.

Всю неделю Айзек ведет себя также как в первые месяцы нашего брака: старается быть внимательным, проявляет инициативу и уезжает с работы пораньше. Возможно, это как раз то, о чем говорила мама: он подсознательно чувствует мое подавленное состояние и наполняется энтузиазмом. Даже если и так, я ни на секунду не верю, что у нас появилась возможность вытянуть со дна наши отношения — для этого я слишком реалист. Это не более чем кратковременная ремиссия, после которой тело нашего брака продолжит планомерно увядать.

Айзек приезжает домой в пять вечера и под возбужденные возгласы Сэма, озвучивающего спойлеры к предстоящему просмотру, мы загружаемся в машину. Муж и впрямь подошел к организации совместного досуга серьезно, потому что через полчаса мы останавливаемся возле моего любимого французского ресторана.

— Мама, я хочу попробовать лягушку, — объявляет Сэм, когда швейцар открывает для нас дверь. — Ты же мне закажешь?

— Смелый выбор. Уверен, что не передумаешь?

— Я завел специальную тетрадку и туда записываю всякие необычные вещи, которые со мной случились. Помнишь, когда я увидел красную ящерицу в парке и погладил ее? Я записал. Сегодня попробую лягушку и тоже отмечу.

Я улыбаюсь. Не зря говорят, что наши дети будут лучше, чем мы. У моего сына на жизнь правильный настрой.

— Надеюсь, твоя тетрадка достаточно толстая, потому что у тебя в жизни будет еще много всего интересного.

Мы проходим к столу, который Айзек предусмотрительно забронировал, и рассаживаемся. Официант принимает заказ, включающий порцию лягушачьих лапок, и приносит бокал вина для меня. Не смотря на то, что подобные вылазки втроем мне не в новинку, сегодня я не могу расслабиться. Я бы предпочла пойти лишь с Сэмом, остаться дома у телевизора, но не сидеть в этом ярко освещенном зале на каблуках и в тесном платье, играя в счастливую семью. Легко сделала бы это в другой раз, но не сегодня. Для этого на душе слишком холодно и пасмурно, а я слишком отчетливо чувствую ложь.

— Хорошо, что пришли пораньше. Если пара часов и в зале будет полный аншлаг, — замечает Айзек, наливая Сэму стакан воды.

Я не отвечаю, потому что ответить мне собственно и нечего, а еще потому что отвлекаюсь на легкое жжение на лице. Быстро обвожу глазами зал, и вздрагиваю от колючей искры, вонзившуюся в грудную клетку, потому что не ошиблась: Джейден пришел в тот же ресторан. Наши взгляды пересекаются, его соскальзывает на спины разговаривающих Сэма и Айзека и, задержавшись на долгую мучительную секунду, возвращается к собеседнику — сухощавому мужчине с залысинами.

В легкие словно насыпали стеклянной крошки, грудь горит, словно и правда истекает кровью, в голове стучит: «Он ведь никогда не видел нас втроем». Мне нестерпимо больно, но вовсе не за себя, а за него. В своих пристрастиях я и правда совершенно иррациональна.

Джейден покидает ресторан спустя полчаса, и я хочу верить, что он больше на нас не смотрел. Сейчас я искренне хочу, чтобы ему было все равно.

****

Мое состояние в последующие дни отдаленно напоминает депрессию: жизнь идет своим чередом, но в ней мне совсем не комфортно. Время, когда засыпает Сэм, стало моим нелюбимым, потому что оно означает покинуть его спальню и вновь остаться одной. Поэтому во вторник я, поддавшись порыву, набираю Эмми и приглашаю ее пропустить по бокалу вина за ужином в нашем обычном месте.

— Ты позвонила мне сама! — подруга обнимает меня за плечи и, отстранившись, заглядывает в глаза. — В чем дело? Претендуешь на звание «Миссис Веселье»?

— Даже лучшим из нас присущи слабости, — саркастично замечаю я, присаживаясь на стул.

— Каковы бы не были причины, они уже неважны. Никогда не пройду мимо алкоголя и сплетен.

— А будут сплетни?

— Конечно! Например, вчера я узнала, что Лорен с бухгалтерии спала с Гейлом, которого усилиями нашего нового акционера сократили, и теперь она полностью разбита. Не знаю, на что дуреха рассчитывала: он женат почти тридцать лет, и у него есть внуки. Честно говоря, я вообще удивлена, что у него все еще стоит.

Я морщусь. Всегда старалась держаться от подобных подробностей об офисной жизни как можно дальше.