Выйдя из гостиной, Джулия прошла мимо Брайана.

– Твоя очередь, – сказала она ему.

7

Полчаса спустя на диван рядом с Джулией плюхнулась Джилл. Рыжеволосая уроженка Ливерпуля, с улыбкой, не покидающей губ, и особенной, нервической энергией, заражавшей окружающих.

– Все будет хорошо, – заявила она. – Ты справишься!

– Случившееся сразу же станет реальностью, понимаешь? – сказала Джулия. – Мы вдруг сделаемся одними из тех родителей, выступающих по телевизору на пресс-конференциях. А я никак не могу взять себя в руки, Джилл, мне даже думать об всем этом не хочется. Я или впадаю в прострацию, или принимаюсь размышлять об Анне, где она, с кем…

Ее голос затих. Наступил тот краткий миг, когда ей удавалось отвлечься настолько, что в голове наступала какая-то пустота. Затем паника возвращалась. Джулии казалось, что она стоит на берегу штормящего океана, пытаясь отбиться от накатывающих волн. И у нее ничего не выходит: волны набегают одна за другой, захлестывая с головой. Все, что она может, – это постараться не захлебнуться.

– Ты справишься, – повторила Джилл. – Ты должна. Я сама пойду с тобой и помогу.

Если кто и мог ей помочь, так только Джилл. Она была из тех, кто верит в свои безграничные силы и по их вере им воздается. Джулия познакомилась с ней на курсах послеродовой йоги. Для самой Джулии занятия были лишь средством сбросить набранный за период беременности вес, тогда как для Джилл – способом быстро вернуть форму и возобновить фитнес и бег на марафонские дистанции.

После окончания курсов Джилл уговорила Джулию тренироваться вместе. После первой совместной тренировки Джулия зареклась продолжать: спина отваливалась, лицо покрылось красными пятнами. После второй она вдруг подумала: «А почему бы и нет?» После третьей, если и не стала фанатом фитнеса, то, по крайней мере, у нее появился азарт выбираться в тренажерный зал два-три раза в неделю.

И действительно, фигура подтянулась, животик стал плоским, мышцы, бедра и руки приобрели рельеф. Затем работа и материнские обязанности взяли свое. Она начала выбираться на фитнес раз в неделю, потом – раз в месяц, пока окончательно не забросила.

В отличие от Джилл, разумеется. Для той спорт был образом жизни, тем, для чего у нее всегда находилось время. В ее сфере внимания были: работа (агентом по снабжению на производстве лампочек), двое сыновей-близнецов, фитнес и муж Тревор. И она все это успевала. Правда, ее задача облегчалась тем, что Тревор, триатлонист и сантехник, был идеальным мужем. Он следил, чтобы не реже раза в месяц они с Джилл ходили вдвоем в ресторан (это правило не нарушалось, даже когда близнецы были грудничками). Частенько между кормлениями выпроваживал Джилл за дверь, чтобы она по-быстрому сбегала в суши-бар. В дополнение к этим достоинствам, он, подавая прекрасный пример сыновьям, каждую пятницу дарил жене цветы и не позволял ей ни за что платить, когда они выходили вместе. Что было довольно смешно, поскольку Джилл зарабатывала не меньше Тревора, и счет в банке у них был общим. Короче, лучше мужа, чем Тревор, и захочешь – не найдешь. Он был, правда, немного старомоден, за что Джилл над ним подтрунивала, но вместе с тем – обаятелен и романтичен, за что она его обожала.

– Анна где-то там, – сказала ей Джулия. – Моя маленькая девочка потерялась в огромном мире. Даже не могу тебе передать, что я сейчас чувствую, думая о том, как она страдает.

– А я даже не могу этого представить, – ответила Джилл. – И не хочу. Она вернется, Джулия, ты только верь.

– Это ведь моя вина. Если бы я тогда не опоздала…

– Ты ни в чем не виновата, – перебила ее подруга. – Ни в чем! Это был сбой, дурацкая случайность. И потом, ты не знаешь, что бы могло случиться в противном случае. Мы все постоянно ошибаемся, Джулия.

– Не могу перестать об этом думать. В голове только и крутится: «Если бы…» Если бы я зарядила сотовый… Если бы ушла с работы пораньше… Может, ничего бы и не случилось? Ужасно жить с таким грузом на душе.

– И не говори, – покивала Джилл. – Но это не то же самое, что быть виноватой. Ты не в ответе за дела какого-то подонка, похитившего твою дочь. Все эти «если бы да кабы» существуют всегда, Джулия. Всегда-всегда. Но заруби себе на носу: твоей вины в случившемся нет, и точка.

Похоже, Джилл действительно в это верила. Одно плохо: Джулия не могла с ней согласиться.

– А теперь, – продолжила Джилл, – у тебя есть шанс уладить проблему. Давай-ка, начнем готовиться к твоей пресс-конференции.

В полицейском участке Джулию и Брайана встретила инспектор Уинн, провела к себе в кабинет и жестом предложила присесть.

– Кое-какие новости у меня есть, – сказала им она, – хотя их не так много.

Инспектор облокотилась на стол, сжав пальцы в замок. На столе ничего не было, ни единого листочка.

– Полицейские с собаками работали всю ночь. Сразу должна отметить, что собаки великолепно обучены, однако следов они не нашли.

– И что теперь? – спросил Брайан.

– Продолжаем поиски. Что-нибудь всегда может обнаружиться: обрывок одежды, туфелька, учебник. И еще… – она немного замялась. – Утром мы задействовали команды водолазов, они обшаривают окрестные водоемы: каналы, пруды, реку.

Джулия почувствовала головокружение, перед глазами замелькали звездочки. Она моргнула, отгоняя видение маленького, покрытого тиной тельца, выуженного из илистого протока. Покачнувшись, она вцепилась в сиденье стула, чтобы не упасть.

– С вами все в порядке, миссис Краун? – поинтересовалась Уинн.

– Да, – ответила Джулия, покривив душой. – Мне просто нужно немного прийти в себя.

– Хотите чаю или кофе?

– Лучше кофе. С сахаром, если можно.

– Я вас понимаю, – сказала Уинн, вставая. – Мне очень жаль, мистер и миссис Краун, действительно жаль. Поверьте, мы делаем все, что можем.

Джулия верила. Оставалось только надеться, что этого будет достаточно.

Уинн повела их по ярко освещенному коридору. Перед массивной дверью она остановилась и повернулась к супругам.

– Вы готовы? – с профессиональным спокойствием спросила она и, не дождавшись ответа, прибавила: – Не волнуйтесь. Все будет хорошо.

С этими словами инспектор распахнула дверь и пропустила их внутрь.

Комната оказалась небольшой, но забитой под завязку. На длинном столе – четыре стакана с водой и четыре микрофона, рядом – четыре стула. Народу было не протолкнуться. Джулии сделалось плохо при мысли, что все эти люди пришли сюда за новостями об Анне. Все складные пластиковые стулья, стоявшие рядами, были заняты, те, кому не хватило места, толпились в проходах. В дверях, ведших на улицу, тоже был народ. Едва они втроем вошли, гул голосов смолк. Через какую-то секунду затишье сменилось шквалом фотовспышек и треском затворов фотоаппаратов.

Дурнота отступила, и Джулия почувствовала удивительную отстраненность. Она словно бы превратилась в актрису, играющую роль в пьесе. И вот в чем был фокус – Джулия помнила, как сама видела подобные «пьесы», ощущая эмпатическую дрожь: