Все помолчали. В полной тишине Бершадский отбивал пальцами по столу бодрую дробь. Но оптимизма на лице компаньонов не было.

— Вы видели девушку, которая сидит сейчас у меня в приемной? — вдруг спросил Макс.

— Да, кстати, кто она? — оживился Илья. — Классная девчонка!

— Она подменяет моего секретаря. Та легла в больницу. Женские дела… Так вот, эта молодая особа весь день переписывается со своим парнем по Интернету. Я как-то случайно прочитал несколько их совершенно дурацких сообщений друг другу…

— Какая связь между перспективами российского фондового рынка и твоим новым секретарем? — перебил его Дмитрий.

— Сейчас поясню. Считается, что революционные перемены в технике, экономике, политике меняют весь мир в целом и нас самих в частности. Знаете, ни хрена они нас не меняют. Пример с моей новой секретаршей это хорошо подтверждает. Точно так же, как двести, триста лет назад влюбленные обменивались совершенно идиотскими посланиями на бумаге, так и сейчас они делают то же самое, только с помощью компьютера.

Компаньоны подозрительно уставились на Макса.

— Это я к вопросу о политических рисках, — устало пояснил он. — Все думают, что затеянные в нашей стране реформы повышают степень доверия к России. Одновременно повышается и тот уровень, до которого могут вырасти цены на акции отечественных компаний, и который мы с вами пытаемся нащупать. Но в действительности, сколько бы парламентов у нас ни организовывали, сколько бы ни говорили о рыночных реформах, российским властям зарубежный инвестор как не верил, так и не будет верить. Немцам — верит, французам — тоже, а нам — нет! Поэтому рост фондового рынка в России — это чистой воды кампанейщина, спекулятивная игра, и она закончится при первых же тревожных явлениях. Так что все ваши научно обоснованные уровни яйца выеденного не стоят. Катастрофа может случиться в любой момент. Причем тогда котировки будут падать не на десять и не на двадцать процентов, как в Америке. И даже не на пятьдесят… Падать будем до самого дна, пока в кровь не разобьем себе лицо. Конец будет кошмарный, впрочем, как это всегда бывает в нашей стране!

— Заманчивая перспектива, — опять развеселился Бершадский.

— Обыкновенная истерика, — сухо прокомментировал Есехин. — От тебя, Макс, я этого не ожидал. Зачем ты собирал тогда все эти бумаги?! — указал он на коричневую папку.

— Я не хочу никого пугать, но интуиция мне подсказывает, что скоро вся эта синекура закончится.

— Хотя все предсказывают прямо противоположное, — еще раз уточнил Дмитрий.

— Как раз именно поэтому! — упрямо подтвердил Макс и добавил: — Послушай, скажи секретарю, чтобы она принесла нам кофе.

Есехин распорядился по телефону, и уже через минуту Лучанская появилась на пороге кабинета с подносом в руках. Пока она расставляла чашки, компаньоны опять погрузились в молчание. Есехин открыл и полистал коричневую папку, а Бершадский подошел к окну и задумчиво покачался с носка на пятку.

Когда секретарь вышла, все взялись за кофе.

— Честно говоря, я не хотел бы выглядеть в ваших глазах идиотом, у которого оптимизм вытекает даже из ушей, — нарушил молчание Есехин, насыпая себе сахар и помешивая темную, густую жидкость ложечкой. — У меня самого мурашки бегают по спине, когда думаю, каким кошмаром может обернуться любое потрясение на нашем неустоявшемся рынке. А родному российскому правительству и президенту я верю еще меньше, чем любой из западных инвесторов. Но проблема гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд.

— Почему? — спросил Прядко.

— Потому что у нас нет какого-то оптимального выхода из сложившейся ситуации. Что бы мы сейчас не предприняли — в любом случае будет плохо.

Он дал возможность партнерам осмыслить его слова.

— Ты можешь не тянуть кота за хвост?! — вмешался теперь уже и Бершадский.

— Скажи, — обратился Дмитрий к Максу, — что нужно сейчас сделать накануне неминуемого, по твоим прогнозам, обвала котировок?

Прядко без долгих раздумий стал зажимать пальцы:

— Во-первых, вывести активы компании с фондового рынка, продав большую часть акций. Во-вторых, перевести деньги в какую-нибудь твердую валюту. В-третьих, разместить все это в надежном банке, а дальше ждать развития ситуации.

— Вроде бы все логично, — кивнул головой Есехин. — Но ни в одном банке ты не получишь такой доход, как на фондовом рынке. И все клиенты «Ист-Вест-инвеста» тут же разбегутся. Они просто переметнутся к нашим конкурентам, которые будут предлагать более выгодные финансовые условия.

— Но, может быть, стоит поговорить с клиентами, — не сдавался Макс. — Убедить, что мы проявляем осторожность ради их же блага.

— Не поверят. Именно из-за всей этой шумихи, — Есехин вновь показал на коричневую папку. — И все равно уйдут. Абсолютно все! Это же Россия. У нас ненавидят тех, кто говорит правду! Так что речь идет ни много ни мало о ликвидации нашей компании. А не просто об изменении инвестиционной стратегии на ближайшую перспективу. Выбирайте…

Прядко пожал плечами:

— Ты подтвердил мои выводы: все, что происходит на нашем фондовом рынке, носит кампанейский характер. А если это кампания, то выстроить какой-то алгоритм поведения невозможно. В таком случае тем более надо перестраховаться…

— …И растерять клиентов, — заметил Илья. — Мы начинаем ходить по кругу.

— Хорошо, — согласился Макс, — допустим, большая часть клиентов нам не поверит и заберет свои деньги…

— Да еще подумают, что мы хотим их надуть, а сами — нажиться, — вставил Дмитрий.

— Но кто-то же нас поймет! Если наша компания проявит осторожность и без серьезных потерь пройдет через спад на фондовом рынке, то в конце концов мы вернем всех клиентов, которых сейчас потеряем. Они убедятся в нашем профессионализме.

Есехин иронично покачал головой.

— Не факт! Если рост котировок продолжится до конца года, а такое возможно, то, перестраховавшись, мы, наоборот, потеряем даже тех, кто на первых порах нам поверит. Скажут — обманули. А если предсказанные тобой катаклизмы все же случатся, то отвращение к фондовому рынку будет такое, что еще не скоро инвесторы сюда вернутся. Рынок умрет, и нашей компании тоже нечего будет здесь делать. Даже со своей высокой репутацией. Так что мы ничего не выиграем в любом случае. Поэтому я и говорю: более или менее приличного выхода из ситуации для нас нет.

— Но наши личные капиталы, как ты справедливо однажды заметил, тоже крутятся на фондовом рынке, — бросил Бершадский Есехину. — Может быть, хотя бы их стоит обезопасить?

Дмитрий поежился под пытливыми взглядами компаньонов.

— Давайте подождем еще две-три недели. Осторожность осторожностью, но деньги тоже не хотелось бы терять. Тем более что пока рынок абсолютно спокоен…

Он никак не мог взвалить сейчас решение всех этих проблем на себя, так как вскоре должен был поехать с Варей на несколько дней за границу. Он ей обещал.