Тито не писал Сталину, зато писал Димитрову. Он просил принять его и в конце концов «решить вопрос КПЮ». Однако Димитров не торопился. И понятно почему: к нему поступали «характеристики» и на Тито. В них сообщалось, например, что Тито — это «фактически провокатор» и «человек Горкича»[86]. Димитров анализировал всю эту информацию.

Он принял Тито только 30 декабря и сразу заявил, что дела в руководстве КПЮ «неважные и гнилые», что «в верхушке КПЮ все фракционеры, и вы — фракционер», что «сейчас мы не можем утвердить партийное руководство». Далее он сказал, что Тито поручается «временная задача» — отправиться в Югославию, показать на деле, что он «добросовестно проводит указания ИККИ», и вернуться с докладом. По словам Димитрова, Тито «не имеет полного доверия ИККИ» и его еще надо заслужить. «Вы являетесь не центральным руководителем КПЮ, — говорил он, — а звеном, которое связывает нас с югославским пролетариатом и югославскими деятелями… Если вы сейчас приедете в Париж и будете заявлять и разыгрывать роль — вот я, уполномоченный ИККИ, чтобы одних направлять в США, а других в Югославию, то ваше дело пропащее… Нет единоличного руководителя партии КПЮ, а есть группа товарищей… в которую вы входите… Вы не имеете права сам решать… вам срок дается три месяца…»[87]

Тито вспоминал, что Димитров тогда сказал ему: «Слушай, Вальтер, на этот раз мы больше не будем шутить. Я бы хотел помочь, чем только могу, но другие этого не хотят. Смотри, обеспечь консолидацию в Югославии как можно скорее»[88]. Действия этих «других» последовали очень скоро: 7 января 1939 года секретарь ИККИ Дмитрий Мануильский предложил отложить поездку Тито в Югославию, ставил ему в вину провал операции с переброской добровольцев в Испанию летом 1937 года и высказывал предположение, что он «полностью деградировал». Манульский предлагал снять его с ответственных должностей в КПЮ и перевести на менее ответственную работу[89].

Отъезд Тито из СССР задерживался, и он прекрасно понимал, чем это может грозить. Он почти с отчаянием просил Димитрова разрешить ему уехать. «Дорогой товарищ Димитров, — писал он, — я прошу Вас, сделайте все, чтобы ускорить мой отъезд… Я не боюсь никаких трудностей и сделаю все, чтобы спасти нашу партию и оправдать то доверие, которое Вы мне дали»[90].

Димитров разрешил Тито уехать, и в конце января 1939 года он вылетел из Москвы. «Я должен быть благодарен Димитрову за то, что меня не арестовали», — не раз говорил маршал.

Ситуация в мире тем временем осложнялась. В сентябре 1938 года в Мюнхене Гитлер заключил с англичанами и французами соглашение о разделе Чехословакии, а весной 1939-го Германия оккупировала уже всю Чехословакию.

В Югославии 11 декабря 1938 года на выборах в Скупщину победил правящий Югославский радикальный союз и у власти осталось правительство Милана Стоядиновича. Однако вскоре в правительстве начались раздоры и Стоядинович ушел в отставку. 4 февраля 1939 года новый кабинет возглавил Драгиша Цветкович.

Новое правительство заключило с руководством оппозиции во главе с хорватом Владимиром Мачеком соглашение («споразум» по-сербски), которое предусматривало создание коалиционного правительства и образование Хорватской бановины во главе с баном. Сам Мачек занял пост вице-премьера. В каком-то смысле «споразум» оттянул развал Югославии. В 1938–1939 годах югославские правящие круги всерьез опасались, что Германия и Италия используют хорватский вопрос для расчленения страны по чехословацкому сценарию. Так оно в итоге и произошло, только позже.

В это время Тито формировал «временное правительство партии». 15–18 марта на озере Бохинь в Словении состоялось заседание этого «временного руководства». В его состав входили все те, кого одобрил Коминтерн: Джилас, Иво Лола Рибар, Кардель, Ранкович, загребский рабочий Иосип Краш, словенские рабочие Франц Лескошек и Миха Маринко, сам Тито. Ранкович и Маринко на заседание добраться не смогли.

Главной задачей этого заседания стало «очищение» руководства партии от «троцкистов» и других «врагов народа». Поэтому оно исключило из КПЮ Горкича и других старых руководителей партии, арестованных в СССР. Были исключены из партии также и непосредственные конкуренты Тито в борьбе за пост секретаря ЦК — Марич, Кусовац и Милетич.

Тито фактически возглавил «чистку» КПЮ. Правда, членов компартии было мало — около трех тысяч человек (в 1920-м — 65 тысяч человек), так что «чистить» особо было некого. Тем не менее из нее исключили около семисот коммунистов[91].

Тито не раз вспоминал потом об этих событиях. 19 апреля 1959 года, по случаю 40-летия основания КПЮ, он говорил, что партия «из-за политики Сталина потеряла большую часть своих кадров», и назвал фамилии Филиповича, Чопича, Хор-ватина и других. «Наша обязанность вспомнить об этих товарищах и отдать им должное», — сказал Тито[92]. Но он никогда прямо не признавал, что ответственность за «чистку» во многом лежит и на нем.

Новое поколение партийного руководства представляли в основном кадры, подобранные и одобренные самим Тито и преданные ему. Тогда и началось формирование той партии, которая в 1948 году скажет «нет» самому Сталину. Но до этого было еще далеко, а пока Тито считал, что выполнил задание Коминтерна. «Сейчас уже могу сообщить Вам, что я выполнил почти все поручения, данные Вами, — писал он Димитрову. — Однако для этого мне понадобилось не три, а 4,5 месяца»[93]. В начале августа 1939 года Тито выехал с «отчетом о проделанной работе» в Москву.

Пока Тито находился в пути, в мире произошло два важнейших события. 23 августа в Москве был подписан Договор о ненападении между СССР и Германией, так называемый «пакт Молотова — Риббентропа», а 1 сентября Германия напала на Польшу. Вскоре Англия и Франция объявили войну Гитлеру — началась Вторая мировая война.

В первые же дни своего пребывания в Москве Тито приступил к составлению отчета о положении в стране и в КПЮ, а также о ее задачах в свете новой войны. Однако с задачами партии в условиях начавшейся войны все оказалось непросто.