С принужденной улыбкой она провела кончиками пальцев по спинке колыбельки, вручную изготовленной из березы.

Ее сделал Даллас Гамильтон, местный умелец, превративший свою страсть к изготовлению мебели в международный многомиллионный бизнес. Бенджи пришлось постараться, чтобы закончить детскую к возвращению Слоан, потому что вещи Далласа были очень востребованы, и лист ожидания оказался очень длинным.

Колыбельки стояли у стены, разделенные пеленальным столом, тоже новым. Стены были выкрашены в теплый светло-зеленый цвет, на одной стене была нарисована береза, похожая на те, что виднелись за окном. На ветках нарисованной березы висели настоящие деревянные буквы. Буквы имени «Бейли» были окрашены в розовый цвет, а «Бо» – в голубой. Над каждой колыбелькой был пышно задрапированный шелковый полог соответствующего цвета. Еще в комнате были шкафчик и комодик, тоже березовые, и обтянутое бледно-зеленым шелком уютное кресло-качалка. Каждый предмет мебели был вручную изготовлен самим Далласом Гамильтоном.

– Я не знаю, что сказать, – выговорила она наконец, стоя в центре комнаты и медленно оглядываясь. – Это так не похоже на то, о чем мы говорили. Но это красиво. У меня бы так не получилось.

Ее голос звучал растерянно и грустно.

– Но тебе ведь нравится, да?

– Потрясающе. Как это может мне не понравиться? – сказала она, скорее констатируя факт, чем восхищаясь. Она снова посмотрела на колыбельки. – А что с теми, что я купила?

– Они были очень хорошими, правда. Но когда Даллас предложил сделать и колыбельки, я подумал, что будет здорово, если у детей будут вещи, сделанные специально для них.

– Они чудесные, – нетерпеливо подтвердила Слоан. – Но ты не ответил на мой вопрос.

– Мы бы все равно не стали ими пользоваться, и я подумал, ты захочешь отдать их кому-нибудь. Я пожертвовал их приюту в Гатлинбурге. – Бен подошел к ней и провел ладонями по ее плечам, чувствуя, как она напряжена. – Тебе не нравится?

– Это был просто шпон, купленный на распродаже. Эти намного лучше. – Слоан повернулась к нему, вежливо улыбаясь. – Поблагодари от меня всех, кто над этим работал. Но нам лучше вернуться к остальным. И Бо с Бейли, вероятно, проголодались. А потом мы сможем уложить их в новые колыбельки.

Она неловко обняла его и поцеловала в щеку. И они вернулись к гостям, делая вид, что ничего не случилось.

Слоан подняла голову и посмотрела на часы рядом с кроватью. Был почти полдень. Последнее, что она помнила, – она покормила двойняшек, за окном было еще темно. Но это было несколько часов назад. Почему они не плачут?

Сразу по возвращении из больницы она переехала обратно в свою комнату, потому что та была по соседству с детской. Но Бенджи, кажется, не верил в эту причину, хотя бы потому, что они использовали радионяню.

Слоан скользнула ногами в домашние туфли и побежала в детскую.

Бо и Бейли там не было. Ее сердце упало.

«Не паникуй, – приказала она себе. – Они наверняка у Бенджи».

Она заглянула в его комнату. Там их тоже не было.

Слоан выскочила в гостиную и услышала женский голос, который тихо что-то напевал. Голос был незнакомым.

Слоан быстро пошла на голос и осторожно заглянула на кухню.

Дети были в переноске, стоявшей на кухонном столе. Женщина с заплетенными в косу длинными светлыми волосами, помешивала что-то в кастрюле, стоявшей на плите, и негромко пела детскую песенку.

– Кто вы, черт возьми, и что вы здесь делаете?

Слоан оглядела кухню в поисках чего-нибудь, что можно использовать в качестве оружия на тот случай, если женщина окажется сумасшедшей, пришедшей украсть ее детей.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, Слоан! – воскликнула блондинка, поднимая руки. – Вы, наверное, не помните меня, я Оливия, племянница миссис Хендерссон из Чикаго. Но все зовут меня Ливви.

Слоан смутно вспомнила девочку, которая проводила у тети летние каникулы и помогала ей в магазине. Но тогда она была гнусавым, неуклюжим подростком с плохой кожей и скобками на зубах.

– Знаешь, Ливви из Чикаго, это не объясняет, что ты делаешь на моей кухне с моими детьми.

Слоан быстро проверила двойняшек, чтобы убедиться, что они в порядке.

Бо и Бейли казались вполне довольными.

– Может быть, лучше будет, если Бенджи вам объяснит.

– Его здесь нет, так что лучше объясняй сама.

– Мы должны были встретиться утром все втроем, но вы так хорошо спали, что он не захотел вас будить.

– Если мы должны были встретиться утром все втроем, почему я впервые об этом слышу?

Слоан не понравилось, что у Бенджи и этой женщины могут быть какие-то общие тайны от нее. Теперь, когда она успокоилась, она была поражена красотой незваной гостьи.

Та была возраста Бенджи, с ровным золотистым загаром, у нее были глаза удивительного оттенка волн Карибского моря и очень ровные белые зубы. Не зря со скобками мучилась.

– Наверное, Бенджи хотел сделать вам сюрприз, – предположила красотка. – Ему пришлось срочно уехать в город, но он скоро вернется.

– Что ты здесь делаешь?! – рявкнула Слоан, чтобы девочка поняла, что хватит юлить.

– Сюрпри-и-из! – неловко улыбнулась Ливви, взмахнув руками. – Я – ваша будущая няня.

– Ты моя – кто?!

– Ваша потенциальная няня, – пролепетала испуганная Ливви.

– Да я на самом деле слышала, – процедила Слоан сквозь зубы. – Но мы с Бенджи говорили об этом, и я ему ясно сказала, что мне не нужна няня.

Она схватилась за голову и забегала по кухне. Ее бросало то в жар, то в холод, руки тряслись. Сначала домработница, потом повар, а теперь няня?

Так будет весь год их совместной жизни? Бенджи будет один принимать все решения, игнорируя ее желания, а потом просто будет ставить ее перед фактом и фотографировать ее шокированное лицо?

– Я думаю, что будет лучше дождаться его и все выяснить, – виновато сказала девушка и вернулась к кастрюльке, источавшей аппетитный запах.

Бо проснулся и заплакал.

– Привет, солнышко, – улыбнулась ему Ливви.

Она вытерла руки полотенцем и потянулась за Бо, но Слоан опередила ее.

– Привет, Пацанчик! Соскучился по своей мамочке?

Она взяла Бо на руки и почувствовала, как одно это совершенно успокоило ее. Да и он сразу затих. Слоан поцеловала его в лобик.

– Я долго спала, наверное, пора их кормить. – Слоан избегала смотреть на девушку. Вместо этого она улыбнулась своему сыну, который смотрел на нее, широко раскрыв глаза и ротик. – Когда они ели последний раз?

– Я приехала около восьми часов, часа через два они проснулись. Бенджи покормил Бейли, а я – Бо. Так что я бы сказала, было где-то пол-одиннадцатого, – пожала плечами Ливви.