– Совсем не нудные. – Она готова слушать его часами.

– Вы разделяете мнение меньшинства. Знаете, порой я думаю о том, что освещение в моей аудитории лучше бы приглушить. Тогда бы я не видел, как многие спят прямо на парте. Неприятно, когда спрашиваешь студента, а он не может повторить то, что ты сказал минуту назад.

Наверняка он преувеличивает. Пайпер не могла представить, что Фредерик может казаться скучным, и не важно, о чем говорит. Если бы она была его студенткой, то обязательно посещала все лекции и мечтала бы только об этом красивом профессоре.

– Наверное, ваши студенты в основном мужского пола.

– Да, где-то семьдесят на тридцать. А какая связь?

– Поверьте мне, девушки не заснули бы на ваших занятиях.

Лицо Фредерика густо залилось краской.

– Вы таким образом хотите дать мне понять, что они все очарованы моей внешностью?

– Вы напрашиваетесь на комплимент, профессор.

– Возможно. – Фредерик опустил глаза и стал водить указательным пальцем по карте. Интересно, он просто так ее разглядывал или мысленно прокладывал маршрут?

– О вас я мог бы сказать то же самое, – пробормотал он, не поднимая глаз.

– Получается, я тоже напрашиваюсь на комплимент?

– Ваша внешность невольно привлекает внимание.

– Сказал слепой, – выпалила Пайпер и в следующую секунду съежилась, осознав весь ужас ситуации. Поднять голову ее заставил только заливистый смех Фредерика.

– Человек способен разглядеть бриллиант даже сквозь щелку.

– Теперь я поняла, что вы шутите.

Забыв о карте, Фредерик провел пальцем по ее руке.

– Вы очень красивая, Пайпер.

По телу побежали мурашки.

– Вы говорите эти слова каждой своей экономке?

– Только американкам.

– А, значит, вы нанимаете на работу только американок?

– Нет. Вы первая. У меня нет привычки целовать тех, кто на меня работает.

– Тогда почему… – Пайпер запнулась и опустила глаза. Она не привыкла, чтобы ее выделяли, считали особенной.

– Не знаю, – ответил Фредерик и посмотрел на нее так, будто искал ответ на этот вопрос. Внезапно он улыбнулся. – Почему не получить удовольствие от того, что нам обоим нравится?

– Вы о чем?

– О сегодняшнем дне. Об этом путешествии.

– А завтра?

– Вот наступит, тогда и будем думать. Давайте жить сегодняшним днем.

Другими словами, не думая об обязательствах.

– Когда я была ребенком, эти слова означали для меня, что пока у нас есть деньги на аренду жилья. – Она пошутила, но грустный голос смазал эффект.

Фредерик наклонился к ней и взял за руку.

– Я не склонен обнадеживать впустую. Особенно если дело касается человеческих отношений. Я предпочитаю быть честным.

Ради кого? На днях он упомянул о том, что серьезные отношения приводят к серьезной жизненной драме. Этого он боялся? Боялся, что она воспримет все слишком серьезно? Что ж, в таком случае ему стоит вести себя более сдержанно и не быть таким привлекательным.

– Может, я несовременна, но хочу заранее знать, что меня ждет, – произнесла Пайпер. Она тоже будет предельно откровенной, никакого подтекста.

– Вы слишком много думаете. Давайте жить настоящим. Случится то, что случится. Но мы не будем форсировать события.

Пайпер кивнула. Она готова не форсировать. По крайней мере, ей так кажется.

На станции Сан-Панкрас их ждала машина с водителем. Устроившись на заднем сиденье, Пайпер подумала, что может привыкнуть к такой роскоши. И все же хорошо, что рядом с ней Фредерик. Как бы она вела арендованную машину с механической коробкой передач по дороге, где все ездят по встречной полосе?

Впрочем, ей лучше не придавать всему этому слишком много значения. Настанет время, и Золушке придется вернуться в свой мир. Вряд ли лимузин будет возить ее в Бостоне. Впрочем, на перемещение на лимузине по Парижу тоже не стоит рассчитывать. Жить настоящим значит в понедельник опять стать экономкой и поваром.

Единственное, что порадовало ее в речи Фредерика, так это предложение «не форсировать события». Она захлопнула крышку, позволив чувствам внутри бурлить без угрозы вырваться наружу, и придала лицу равнодушное выражение. Теперь она сможет сдержать свое гипервлечение. Сложностью было лишь то, что Фредерик сидел слишком близко, а иногда и наклонялся к ней, тогда она отчетливо ощущала его аромат, древесные ноты лосьона после бритья буквально околдовывали ее. К счастью, он наклонялся не слишком часто.

– Нам долго ехать до Котсуолдса? – спросила она у водителя.

– Девяносто минут или около того, – ответил он. – Может, чуть меньше. Все зависит от того, свободны ли дороги.

Пайпер проверила телефон, чтобы убедиться, не пропустила ли важный звонок. Никаких вызовов.

– Пейшенс так и не перезвонила.

– Возможно, она занята.

– Очень надеюсь. – Что она занята выяснением отношений со Стюартом, добавила она про себя. – Знаете, а я ведь так и не рассказала ей, что встречаюсь с Джоном Алленом.

– Полагаю, это и к лучшему. Мы ведь еще не видели картину. После разговора с месье Алленом у вас будет больше информации.

Например, готов ли коллекционер ее продать.

– Как вы думаете, рассказ об истории картины произведет на него впечатление?

– Возможно. Но все может быть и по-другому. Узнав, что картина связана с известнейшими коллекционерами серебра, он…

– Я поняла, не захочет с ней расстаться.

– Однако я уверен, что вне зависимости от результата нашей встречи Стюарт Даченко не пожалеет средств и времени, чтобы заполучить картину.

– Вы так уверены?

– Разумеется. Когда я желаю что-то получить, ни за что не отступаюсь, – ответил Фредерик.

От его слов Пайпер стало не по себе.

Сельская местность Англии оказалась еще красивее, чем на фотографиях в Интернете. Пайпер постоянно требовала остановить машину, чтобы сделать снимки изумительных видов.

– Во французской провинции тоже очень красиво, – не выдержал Фредерик, когда она принялась восторгаться пасущимися на лугу овцами.

– Да, но там Франция, а здесь Англия, – ответила Пайпер, щелкая фотоаппаратом.

– И?

Он выглядел почти обиженным.

– Вы говорите так, словно это соревнование за звание лучшего.

– Что касается отношений Франции и Англии – это всегда соревнование.

– Ну, здесь мне, по крайней мере, легче читать указатели, – усмехнулась Пайпер.