– Успокоилась, дорогая?

– Да, успокоилась, – призналась Ирина.

– В этой жизни не стоит ничего бояться. Страшно для меня лишь одно…

– Что, Глеб?

– Я боюсь потерять тебя, Ирина. Тебя и Анечку.

– Это правда?

– Правда, – тихо и убежденно сказал Глеб. – Кроме вас у меня никого нет, абсолютно никого. Ни друзей, ни родственников, только ты и Аня.

– Глеб, дорогой, бросай свою работу, бросай! Я даже боюсь думать, вдруг ты погибнешь?

– Не думай об этом, Ирина.

– Я не могу об этом не думать. Я слишком сильно тебя люблю, Глеб, слишком сильно.

– Если ты меня очень сильно любишь, то со мной все будет хорошо, и мы останемся вместе.

– Ты уверен в этом? – пролепетала Ирина – Абсолютно уверен Я убежден в этом, – Глеб улыбнулся и встал. – А кофе я все-таки сварю, даже можем выпить вина.

– Да-да, выпьем вина.

В это время зазвенел звонок входной двери. Глеб дернулся, подошел к двери и крикнул:

– Кто там?

Из-за двери раздался детский голос. Глеб взглянул в глазок: прямо за дверью стоял мальчик – тот, благодаря которому грабители смогли попасть в квартиру Ирины Быстрицкой.

Сиверов открыл дверь и посмотрел на ребенка.

– Извините меня, пожалуйста, – сказал мальчик, протягивая Глебу эмалированный значок. Глеб улыбнулся:

– Ты открутил его с моей машины?

– Отломал.

– Не удержался?

– Да. Извините меня, пожалуйста, я нечаянно.

– Я дарю его тебе, – сказал Глеб.

Ирина тоже подошла к двери.

– Что? Чего ты хотел?

– Они меня заставили, – сказал мальчик.

– Да ладно, забудь об этом, – пробормотал Глеб и потрепал ребенка по плечу.

За окном царила холодная февральская ночь, но Андрей Антонов не ложился спать. Время от времени он нервно прохаживался по дому, выходил в коридор, открывал входную дверь, жадно втягивал морозный воздух и смотрел на темное небо. Над деревьями проносился ветер, промерзшие ветви стучали, поскрипывали, ветер свистел и уносился дальше. Андрей Антонов послюнявил палец и поднял его вверх. Уже две недели ветер не менялся.

– Ну что ж, это хорошо, – произнес вслух Андрей, глядя на крупные снежинки, падающие на землю.

На крыше дома лежал толстый слой ослепительно-белого снега. Ветер переносил снежные потоки через конек, и огромный сугроб скопился возле забора. Из сугроба торчал лишь верхний край частокола.

Антонов потопал на крыльце, сбивая снег с меховых унтов, грязно выругался, глядя на снег, искрящийся в свете луны, на несколько секунд появившейся в разрывах темных снежных туч.

– Погода что надо, – заметил Андрей, словно бы убеждая самого себя, – нечего откладывать, придется идти на дело этой ночью. Ветер такой, что следы заметет сразу.

Это было на руку Антонову. Уже несколько лет он жил здесь, в небольшом уральском поселке, называвшемся Волчий лог. Не больше километра отделяло поселок от железной дороги. Вообще в этой местности все носило какие-то звериные названия: Медвежья сопка, Оленья тропа, Лисий овраг. Наверное, потому, что здесь жили в основном охотники.

Сам же Андрей Антонов был совершенно равнодушен к охоте, сопки и лес не любил. Родился он далеко от этих мест в старинном Ярославле, на берегу Волги. Но так распорядилась судьба, что оказался Андрей на Колыме – отсидел шесть лет строгого режима за разбойное нападение на инкассатора.

Заключение на зоне и работу на лесоповале скрашивала мечта о том, как кончится его срок, и он вернется на родину в Ярославль Почему-то родной город вспоминался Андрею неизменно солнечным, а волжская вода навсегда запечатлелась в памяти теплой и чистой.

Но мечтам Антонова не суждено было сбыться – судьба забросила его на южный Урал, в поселок Волчий лог, где Андрей прибился к одинокой женщине и вот уже пять лет жил на одном месте. Работать он не хотел, изредка промышляя случайными заказами. На зоне Антонов научился работать не только бензопилой «Дружба-2», но и всеми столярными инструментами. Наверное, сказались гены. И отец, и дед Андрея в свое время слыли в Ярославле настоящими мастерами-краснодеревщиками.

Лежа на тюремных нарах, Андрей частенько вспоминал запах стружек, олифы, лаков. Как-то понемногу, исподволь, он тоже принялся столярничать. Слава Богу, в тюрьме имелся небольшой цех по производству нехитрой мебели, были мастера, которые научили Антонова всему тому, что умели сами и чему в свое время он не захотел научиться у своего отца. И вор-грабитель открыл в себе талант столяра, Но Антонову не нравилось столярничать, жить этим ремеслом, ему вообще не нравилось работать. Он не любил деньги, добытые честным трудом, ему нравилось, когда деньги приходили легко, а значит, также легко и уходили. Ну а чем можно было заняться здесь, в поселке Волчий лог? Легких денег здесь не водилось.

Но не таким человеком был Андрей Антонов по кличке Кот, чтобы с утра до вечера строгать доски, пилить, склеивать, подгонять углы, затем шлифовать и покрывать готовые плоскости лаком. Он долго думал, размышлял. И может быть, ему самому никогда бы и не пришла в голову простая в своей гениальности мысль – грабить поезда, проходящие по железной дороге. Но подвернулся хороший человек, двоюродный брат Ксении – женщины, у которой Андрей Антонов прижился и спал с ней, не расписываясь. Звали того хорошего человека Петром.

Как-то вечерком, сидя за столом, распивая вторую бутылку водки и глядя в глаза Антонову, Петр осторожно предложил:

– Ты, Андрей, мужик здоровый, силы у тебя, как у медведя. Делом заняться можешь.

– Это точно, – похвалился Антонов и взяв стальную вилку, легко загнул ее вокруг указательного пальца.

Двоюродный брат Ксении попытался ее разогнуть. Лицо Петра сделалось багровым, на лбу выступили жилы. Но как он ни напрягался, как ни морщил лоб, разогнуть вилку так и не смог.

– Дай-ка, – протянул свою крепкую ручищу. Андрей Антонов и без всякого видимого напряжения на лице выпрямил вилку, наколол на нее кусок соленого огурца и принялся с хрустом жевать.

– Вот так-то, своячок, – – сказал Андрей Антонов, наливая в стаканы водку.

Ксения подошла к своему сожителю и погладила его, как гладят большого пса – по загривку. Андрей Антонов на эту женскую ласку хищно улыбнулся, сощурил узкие глаза и подмигнул свояку:

– Бабы силу любят.

– Да-да, любят, – немного обиженно промямлил Петр.

– Так что ты хотел предложить? – пристально посмотрел в лицо захмелевшего свояка Антонов.

– Дело простое, – зашептал, подавшись вперед и опрокинув пустую кружку, Петр. – Ты, наверное, знаешь, что возле Медвежьей горы.., ну, возле этой лесистой сопки, железнодорожные составы еле тянутся. Ну, в гору же ехать тяжело…