– Вы же сами мечтали поскорее оказаться дома.

– Тогда я еще не знала о магической ночи.

Катка плюхнулась на диван:

– Какой ночи?

– Ночь с шестого на седьмое июля. Праздник Ивана Купалы! Ночь цветущего папоротника!

– При чем здесь Иван Купала?

– Аглая раскрыла мне глаза. И я решила, что на Ивана Купалу, ровно в полночь, я отправлюсь в лес искать цветущий папоротник.

– Розалия Станиславовна, скажите, что вы пошутили.

– Разбежалась об асфальт. Какие шутки, детка?

– В нашем лесу много папоротника, – прошептала Гжельская. – Если Розе повезет и она найдет цветок, то станет счастливой.

– А вы в курсе, что эту ночь также называют дьявольской? Якобы слетаются ведьмы, а из рек и озер выходят русалки и вообще…

– Катарина Копейкина, закрой рот. Никаких русалок и ведьм не существует!

– Роза, – вмешалась Аглая, – Ката права. Говорят, в эту ночь русалки завлекают красивых мужчин.

– Но я-то не мужик, чего мне бояться?

Аглая хохотнула.

Розалия понеслась к кабинету:

– Мне надо поговорить с Александрой.

Купатова занималась бумагами, когда дверь с шумом распахнулась и бесцеремонная Розалия влетела в помещение:

– Шурочка! Александрочка! Шурок! Душка! Как хорошо, что ты еще не уехала на работу. А я к тебе с просьбой. Не откажи, милая.

– Я вас слушаю.

– Помнишь, когда мы приехали, ты сказала, чтобы мы чувствовали себя как дома?

– Розалия, ближе к сути, я тороплюсь.

– Шурок, можно через несколько дней ко мне приедут две подружки? Очаровательные женщины. Венерочка и Ирма. Воспитанные, интеллигентные, образованные, к лотку приучены – в общем, сливки общества. Заслуженные деятели искусств по выматыванию нервов окружающим. Но здесь будут ходить по струнке. Тише воды, ниже травы. Клянусь!

Купатова хотела ответить, но Розалия перебила:

– Они не доставят тебе ни малейших хлопот. Спать девочки могут в гостиной. Они неприхотливы в этом плане.

– Не частите, я не против. Ваши подруги могут приехать, – сказала Купатова.

Станиславовна вылетела в гостиную.

Подбежав к телефону, она, напевая песенку мамонтенка, набрала наомер.

Через секунду Катарина услышала:

– Венера! Слушай сюда. Что ты знаешь про праздник Ивана Купалы? Все? Моя ты прелесть. Голуба, а не хочешь приехать вместе с Ирмой в мой новый особняк?

Копейкина поспешила выйти на улицу.

– Цветущий папоротник, лес, полночь… Бр-р-р… Чур меня.

В среду Ката поехала к Погорельцеву.

К визиту Светланы Чайкиной Макс-Сергей подготовился основательно, поэтому не поленился в тридцатиградусную жару облачиться в элегантную тройку.

Пропустив Копейкину в прихожую, Макс развел руками:

– А ты, оказывается, красотка.

Войдя в образ кретинки, Катка жеманно отмахнулась:

– Неправда! Я уродина по сравнению с Валькой.

– А кто это?

– Моя бывшая одноклассница. Такая шикарная дама стала. Владелица SPA-салона. На ее фоне я бледная моль.

– Никогда не видел Вальку, но ты вне конкуренции.

– Вы, мужчины, все так говорите. Я вам не верю.

В большой комнате, надо заметить – обставленной со вкусом, Макс усадил Катку в мягкое кресло.

– У тебя мило.

– Уверен, в твоем особняке в Барвихе во сто крат милее.

– Мой покойный муж любил шик. Представляешь, ванная комната в нашей спальне – тридцать квадратных метров.

У Погорельцева загорелись глаза:

– Предлагаю выпить за знакомство.

– Ой, а я на машине.

– Не беда. Я налью тебе немного вина.

– Я потом обязательно въеду в столб.

– А разве ты торопишься? Кто мешает тебе отправиться домой после завтрака?

– Так завтрак наступит только завтра, – несла ахинею Катка.

– Это намек.

– А-а… понима-а-аю.

Пригубив вино, Катарина покосилась на свою сумочку.

– Я сначала боялась к тебе ехать. Думала, набросишься на меня, еще, чего доброго, изнасилуешь.

Погорельцев хмыкнул.

– Правда-правда, я так думала. А меня и защитить некому, я совсем одна. Ни друзей, ни знакомых.

– А как же одноклассница Валька?

– Мы не общаемся, так… виделись пару раз в салоне.

– Одиночество – это хреново.

– После смерти папочки… так я называла мужа, я превратилась в беспомощное существо. Даже квитанцию не могу заполнить самостоятельно.

– Отчего умер твой муж?

– Я же тебе писала – сердце.

– А, ну да. Извини, запамятовал.

– Ему было семьдесят лет, и он всегда болел. Давление, сердце, почки, сосуды. Мне его так не хватает. – Ката поднесла к глазам платок.

– Ну-ну, не стоит окунаться в воспоминания.

– Я и на тот сайт зашла от одиночества и отчаяния. Так хотелось познакомиться с хорошим человеком. Пообщаться, поговорить.

– И только?

– Гм… как карты лягут.

– Они лягут удачно, я об этом позабочусь. – Макс подлил себе вина.

Минут двадцать они мило беседовали на разные бытовые темы, как вдруг Катка спросила:

– Сергей, а ты куришь?

– Дымлю.

– А я бросила. Как папочку похоронили, так с концами.

– Завидую твоей силе воли.

– Можно тебя попросить закурить? Мне приятно вдыхать запах дыма.

– Без проблем.

Погорельцев достал пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и, затянувшись, выпустил струйку дыма.

– Ой, какая у тебя зажигалка! Ну и огниво. Позолота?

– Золотая.

– Красотища неописуемая.

– Да ладно тебе, обычная зажигалка.

– Совсем как у папочки. Только он перед смертью свою потерял. – Ката опустила глаза.

Макс не прореагировал, пришлось задать вопрос в лоб:

– Сереж, а можешь подарить ее мне?

Некая брезгливость проскользнула на лице Погорельцева, но все же он не посмел отказать богатой вдовушке:

– Бери.

– Спасибки! – Катка открыла сумочку. – Кидай сюда, мой рыцарь.