– Что Кадыр думает? Откуда пришли эти люди? Федералы? Парни Дуташева?

– Он думает, что это федералы. Но он еще не видел их. У Дуташева большинство людей на зимовке, отдыхают. Ему не собрать большой отряд…

Если это федералы, то тропа на перевал может быть губительной для всех джамаатов. Открытая местность. Начнешь там отступать, вызовут «вертушки», и разнесут всех в пух и прах даже ночью. Но пока до перевала доберешься, ночь кончится. Не годится…

– Эй! – прикрикнул Зелимхан.

Один из охранников находился рядом. Эмир вызвал второго.

– Собери мне эмиров всех джамаатов. Быстро!

Охранник без звука выскочил из землянки. Он не уйдет с поста. Он просто передаст команду начальнику штаба, чья землянка находится рядом. Там, вместе с начальником штаба, живут и несколько эмиров. Остальные со своими джамаатами. Собрать их – дело двух минут. Базовый лагерь не велик, и никто не покидает его пределы без необходимости.

Уж чего-чего, а добра от «волкодавов» ждать не приходится, они могут пройти по любой из троп, чтобы подобраться вплотную. И одновременно по всем подойти тоже могут, в том числе и по непроходимым. В личном составе и в амуниции для сложных маршрутов у федералов проблем таких, какие есть у моджахедов, не возникает. Но и от появления маленькой группы разведчиков Зелимхан тоже не желает впадать в панику и бросать базу. Сначала необходимо разведать, что за угроза так внезапно и совсем не вовремя нависла над его джамаатами. Впрочем, относительно внезапности – это не совсем правильно. Угроза нависает постоянно, и все к ней давно привыкли. А вот что касается времени возникновения, тут уж ничего поделать нельзя. Непонятно только другое. За что Зелимхан платит большие деньги осведомителям, если его не предупредили в этот раз, как предупреждали обычно?

Боевая обстановка привычна старшему Кашаеву. Он распределил между эмирами джамаатов участки ответственности, и приказал отослать на каждую из троп по паре человек. Более того, он решил даже склоны контролировать, и на склоны тоже людей выслал. Сигнал опасности стандартный – красная ракета. И не забыл последовать совету Кадыра, поставив по паре пулеметов, в том числе и по одному крупнокалиберному, перед каждым из двух минных полей. Если федералы пожалуют на скрытое снегом минное поле, пулеметы заставят их метаться в поисках укрытия. А каждое укрытие, каждый бугорок – это смерть. Пусть прячутся, пусть взрываются сами и поливают осколками тех, кто идет рядом.

– Разожгите в землянках огонь, – отдал Зелимхан последний приказ.

– Зачем? – не понял начальник штаба. – Так мы себя полностью обнаружим.

– Нас и без того обнаружили. А дым будет показывать, что мы безмятежно отдыхаем и не ждем гостей. Пусть они обнаглеют. Им эта наглость дорого обойдется.

Кадыр опытный воин, и гордится тем, что провел много эффектных операций почти самостоятельно. То есть разрабатывал, просчитывал, готовил и претворял в жизнь после того, как Зелимхан одобрял задуманное. Правда, слава все равно доставалась Зелимхану, который при каждом успехе стремится заявить, что это именно он организовал и провел что-то такое, что другим оказалось не по силам. И словно забывает, что без того же Кадыра или без начальника штаба ничего бы не значил. Впрочем, отсутствием славы Кадыр не тяготится. Он-то человек, к которому стекаются все сведения из республики и даже из России. Только необходимую часть которых он докладывает Зелимхану, но не докладывает всего. А это «все» создает не всегда ту картину, что эмиру видится. Пусть и висит портрет Кадыра перед каждым отделением милиции, пусть и любуются этим портретом омоновцы на каждом блокпосту, но все обвинения в адрес начальника разведки сводятся к тому, что он входит в ближайшее окружение Зелимхана. И ничего нет против него лично. Это потому, что Кадыр умеет заботиться о своем завтрашнем дне ничуть не меньше, чем умеет это делать младший брат эмира, неулыбчивый Алимхан. Только Зелимхан не в состоянии сообразить, насколько информированную должность занимает его помощник. Даже при сегодняшнем прямом намеке, когда Кадыр привел разведчика к эмиру только потому, что тот упомянул человека, изменившего внешность, который или прибыл в Грозный или прибывает туда, Зелимхан, при всей своей подозрительности, не прочитал ситуацию. А ведь ни он, ни Алимхан не советовались с Кадыром и не ставили его в известность о задуманном деле. Беда эмира в том, что он в своем величии считает унизительным для себя задавать щекотливые вопросы. Так Кадыру кажется. И правильно, лучше не задавать. Заботишься о завтрашнем дне – это хорошо. Кадыр по-своему заботится о своем. Во внутреннем кармане камуфлированного бушлата, завернутые в тряпицу, пришитую к стенке кармана, лежат три свернутых листка бумаги. Это гарантия завтрашнего спокойствия и благополучия. Все осведомители и помощники Зелимхана в органах власти – они здесь, в списке. И каждый за свое спокойствие заплатит Кадыру кругленькую сумму, когда придет пора расчетов. Кадыр никогда с этой бумагой не расстается. Как и с другой. В другом кармане лежит еще одна. Тоже список. Но это люди должностями поменьше. Они только промежуточные звенья. Это на случай попадания в руки федералов. Более того, сейчас, чувствуя, что братья уже готовятся уйти из Чечни насовсем, Кадыр подумывает, как передать федералам эту бумагу раньше. Чтобы стать для них своим человеком в окружении эмира.

Это тоже забота о своем завтрашнем дне. И эта забота ничуть не менее честная, чем забора о себе братьев Кашаевых. Так Кадыру видится.

Кадыр посмотрел на часы. Нижний джамаат должен быть на подходе. Пора и верхнему, уже занявшему позицию, выступать.

Кадыр встал, поправил амуницию, проверил оружие, чтобы не звенело. Видя это, встали и остальные, повторили действия начальника разведки.

А тот молча показал рукой направление.

Вперед…

В это время где-то в лесу протяжно и жутко завыл волк. Волки воют только от одиночества и от голода, но никогда не воют, когда выходят на охоту.

Боевики вышли на охоту тоже без воя.

2

Обогнув скалу, покрытую, как шапкой, криво свисающим сугробом, Сохно снова вошел в зону устойчивой связи «подснежника», и сразу объявил о себе.

– Бандит… Ну, наконец-то… Ты куда пропал? – наушник донес облегченный вздох Кордебалета, едва Сохно объявился в эфире. – Мы уж думали, ты что-то не поделил со своим полковником. С ним, надеюсь, все в порядке?

– Я с ним попрощался, как с лучшим другом. Поскольку у вас, я понял, проблемы.

– Ты не понял, ты догадался, – поправил подчиненного полковник Согрин. – Мы не успели с места сняться, когда заметили боевиков. Целый джамаат, но только со стрелковым оружием.[13]Появились с дальнего конца долины, от лагеря Зелимхана, шли ходко, порой на бег переходили, но до нас не дошли, остановились под камнями. Залегли, как в засаде. Ждут. Считаю, что ждут именно нас.