Жизненный цикл человека и диких обезьян имеет также и менее очевидные отличия, при этом вполне возможно заметить, в чем они проявляются. Многие из нас живут дольше большинства диких обезьян: даже у охотников и собирателей присутствуют престарелые члены племени, играющие чрезвычайно важную роль — хранителей опыта. Яички мужчины намного больше, чем у гориллы, но меньше, чем у шимпанзе, по причинам, которые будут подробно рассматриваться в третьей главе. Неизбежной считается менопауза у женщин, и в седьмой главе будет показано, почему для людей это полезно, — при этом подобное явление почти не наблюдается среди других животных. Наиболее близким аналогом в мире млекопитающих можно считать крошечных мышеподобных сумчатых в Австралии, и следует отметить, что менопауза среди них случается у самцов, а не у самок. Таким образом, долгий срок жизни, размер яичек, а также менопауза явились необходимыми условиями для развития человеческих качеств.

Есть и другие особенности нашего жизненного цикла, которые еще более отличают нас от обезьян, чем размер яичек; при этом по поводу функций, которые выполняют эти нестандартные черты, до сих пор ведутся жаркие дебаты. Необычным является то, что мы вступаем в половые связи в основном в уединенном месте и ради удовольствия, а не у всех на виду и только в период, когда самка способна к зачатию. Самки обезьян демонстрируют окружающим, что у них произошла овуляция, тогда как женщины могут даже не знать этого сами. Если размеру мужских яичек анатомы могут дать объяснение, то причину, по которой мужчина обладает огромным по отношению к его росту пенисом, мы все еще не знаем. Чем бы они ни объяснялись, все эти черты также стали составными частями того, что определяет человеческий облик. Без сомнения, трудно представить, как матери и отцы смогли бы успешно помогать друг другу в воспитании детей, если бы у женщин, как у самок некоторых приматов, в период овуляции гениталии приобретали бы ярко-красный цвет, а интерес к половым отношениям проявлялся бы у них только в это время, и они выставляли бы напоказ этот красный знак готовности, после чего вступали бы в половую связь у всех на глазах с любым мужчиной, оказавшимся поблизости.

Человеческое общество и воспитание детей опирается, следовательно, не только на изменения скелета, описанные во второй главе, но и на эти примечательные особенности нашего жизненного цикла. Но если историю эволюции скелета мы можем проследить, то для всех перемен в области жизненного цикла мы не сможем установить временных рамок, поскольку такие события не оставляют отпечатков в виде окаменелостей. В результате в палеонтологических трудах им уделяется очень мало внимания, несмотря на всю их важность. Археологи недавно обнаружили подъязычную кость неандертальца, а это один из ключевых элементов нашего артикуляционного аппарата, но никаких следов пениса неандертальца найти не удалось. Во многих работах доказывается наличие большого мозга у Homo erectus, но мы не знаем, начал ли этот вид склоняться к тому, чтобы уединяться для занятий сексом. Ключами к установлению хронологических рамок этих изменений жизненного цикла могут служить лишь некоторые выводы о продолжительности жизни, основанные на особенностях обнаруженных скелетов, и косвенные характеристики брачных отношений, определенные по различию роста ископаемых останков мужчин и женщин (подробнее об этом речь пойдет в третьей главе). С помощью раскопок мы можем подтвердить большой объем мозга, но никак не то, что именно у нас, а не у ныне живущих человекообразных обезьян, жизненный цикл более всего отклонился от того, какой был в древности у наших предков. Вместо этого нам приходится лишь на основе того факта, что наш жизненный цикл является исключительным (если сравнивать его с таковым не только у ныне живущих человекообразных обезьян, но и у других приматов), делать выводы о том, что именно мы изменились в большей степени.

В середине XIX века Дарвин показал, что анатомические особенности животных изменились в результате естественного отбора. Уже в этом столетии биохимики проследили, как изменился химический состав организма животных в ходе естественного отбора. Но то же произошло и с поведением животных, включая и репродуктивные особенности, в первую очередь, половое поведение. Особенности жизненного цикла имеют под собой генетическую основу, как мы увидим далее, и могут количественно отличаться среди особей одного вида. Например, некоторые женщины генетически предрасположены родить двойню, тогда как в других родах присутствуют гены, обеспечивающие более долгую, чем у остальных, продолжительность жизни. Особенности жизненного цикла влияют на то, насколько успешно мы передадим потомкам наши гены, выражаясь в том, какого успеха мы добиваемся в ухаживании за потенциальными партнерами, в зачатии и воспитании детей, а также в нашем выживании в зрелом возрасте. Подобно тому как в результате естественного отбора анатомические особенности животного приспосабливаются к экологической нише, и наоборот, так же естественный отбор формирует и жизненный цикл животного. Те особи, которые оставят после себя наибольшее количество выживших потомков, закрепляют свои особенности жизненного цикла наравне со строением скелета и химическим составом организма.

При рассмотрении этой точки зрения может оказаться сложным для понимания одна деталь: как может показаться, некоторые из наших особенностей, например, менопауза или старение, снижают (а не увеличивают) возможность оставить после себя большее число потомства, и таким характеристикам не следовало закрепляться в ходе естественного отбора. Часто полезно постараться понять эти парадоксы с точки зрения такого понятия как компромисс. В животном мире ничто не достается бесплатно и ничто не являет собой исключительно благо. Любое явление связано не только с выгодами, но и с затратами, поскольку задействует пространство, время или энергию, которые можно было бы посвятить чему-либо иному. Вы, возможно, полагаете, что женщины, у которых никогда не наступила бы менопауза, оставили бы после себя большее число потомков, чем те, у которых она наступила. Но рассмотрение скрытых затрат, связанных с отсутствием менопаузы, помогает понять, почему эволюция устроила женский организм так, чтобы без менопаузы невозможно было бы обойтись. Рассуждая подобным образом, мы можем разобраться с болезненными для нас вопросами, например, почему мы стареем и умираем, и выгоднее ли нам (даже только с точки зрения эволюции) хранить верность нашим супругам или вступать во внебрачные связи.

Говоря об этих моментах, я предполагаю, что особенности жизненного цикла, выделяющие человека среди остальных видов, имеют под собой некую генетическую основу. Замечания, которые я сделал в первой главе по поводу функций генов в общем случае, применимы также и к этой ситуации. Точно так же, как наш рост и большинство других внешне наблюдаемых черт находятся под влиянием не единственного гена, так и, конечно же, нет какого-то единственного гена, отвечающего за менопаузу, размер яичек или моногамию. В действительности, мы очень мало знаем о том, какова генетическая основа особенностей жизненного цикла человека, хотя селекционные опыты на мышах и овцах показали, что размер яичек определяется генетически. Очевидно то, насколько мы мотивированы заботиться о потомстве или стремиться к внебрачным связям, находится под сильнейшим воздействием культуры, и нет причин полагать, что на различия индивидуумов в этих отношениях в более значительной степени влияют гены. Тем не менее генетические различия между людьми и двумя другими видами шимпанзе возможно, все же вносят вклад в то, что многие особенности жизненного цикла всех человеческих популяций и всех популяций шимпанзе отличаются, причем весьма систематично. Не существует ни одного человеческого сообщества, какими бы ни были его культурные традиции, в котором яички у мужчин были бы такого же размера, как у шимпанзе, а у женщин не наступала бы менопауза. Весьма вероятно, что среди тех генов, которые отличаются у человека и шимпанзе (их число составляет 1,6 %) и выполняют при этом некую функцию, значительная доля определяет собой как раз особенности нашего жизненного цикла.