Изучив карту и местность, мы решили встретить „духов“ в 4–5 км от Кандагара, в заброшенном кишлаке. Пройти мимо него они никак не могли — дорога была единственной.

23 октября, ближе к концу дня, через Кандагар прошла внешне самая обычная колонна: два затянутых тентами „Урала“ в сопровождении двух „бэтээров“.

Едва успевшие проскочить по светлому времени машины остановились, как бы на ночь, на первом под Кандагаром посту советских воинов. „Духовские“ наблюдатели, если они сидели на окрестных горочках, вряд ли могли что‑нибудь заподозрить — таковы были общие правила для всех наших колонн.

Лишь с наступлением кромешной темноты начались превращения. Из кузовов машин один за другим повылезали разведчики. Размяли затекшие ноги. После короткого ужина еще раз проверили оружие, подтянули снаряжение.

Несмотря на небольшое расстояние до места засады, 7–8 км, шли почти четыре часа. Земля в этом районе буквально нашпигована минами — и своими, и чужими. Двигаться приходилось, руководствуясь каким‑то особым чутьем, по крутым склонам, по неудобным участкам, где минировать никому в голову не придет. К полуночи вышли на последнюю горку. За ней, весь в разбитых дувалах и заброшенных садах, лежал кишлак Кобай.

Еще два часа ушло на прочесывание. И только потом лейтенант Саша Тура с группой в 20 человек остался прикрывать нас на этой горке. А мы с майором Удовиченко и 18 разведчиками спустились в кишлак и заняли два дома на окраине, между которыми шла дорога. План казался нам неплохим: бесшумно снять „духовские“ дозоры, огнем из всего оружия уничтожить основные силы моджахедов, а затем уйти под прикрытием группы Саши Тура.

Рассвело в начале шестого, прошло еще около полутора часов, прежде чем мы увидели первых людей. Если бы не автоматы за их плечами… Я подтолкнул Бахадыра: „Давай, Наимов, действуй!“.

Он и наводчик из ХАДа вышли из укрытия, приблизились к „духам“ и заговорили по‑афгански, приглашая подойти поближе к нашему домику. В мгновение эти двое были сбиты с ног, обезоружены и связаны.

То же самое было проделано и со второй парой „духовских“ разведчиков. Не оказала сопротивления и третья пара. Но при обезоруживании следующего дозора один из „духов“ остался на месте; заподозрив неладное, он успел сорвать с плеча автомат и дать очередь.

В считанные секунды „зеленка“ ощетинилась яркими вспышками. Еще не зная точного расположения разведчиков, „духи“ били из оружия наугад, на звук только что прогремевшей очереди. Оказалось, что и „духи“ охотились за нами.

Наимов вместе с наводчиком из ХАДа кинулись к проезжавшему трактору с прицепом, чтобы подогнать к группе и увезти ее под спасительную защиту горочки. Там, замаскировавшись и не вступая в бой, находилась группа Саши Тура.

— Уходим! Быстрее! Все за мной! Пленных с собой. Подтягиваемся к трактору…

Но считанные метры оказались непреодолимыми. Перед разведчиками встала сплошная стена свинца. Первым упал Бахадыр. Я понял, что дальше бежать бессмысленно. И группа, едва выскочив из домов, прижалась к глинобитным дувалам.

„Духи“, обозлившись, что группа ушла с открытого места под прикрытием дувалов, сосредоточили массу огня на телах Наимова и наводчика, которые уже не ползли и лишь часто вздрагивали: их подбрасывало попавшими пулями, рвавшими плоть и одежду.

Бой развивался стремительно. Огонь оставшихся 18 стволов был страшен. В этой мясорубке невозможно было прицелиться. Спецназовцы просто водили прыгающими в руках автоматами по беснующемуся в двух метрах людскому месиву. Прямо внутри этого клубка звонко рванули две Ф‑1, поднимая пыль и какие‑то ошметки. Через несколько минут атака „духов“ захлебнулась.

Воспользовавшись передышкой, мы выяснили, что один из домов, где расположилась наша группа, прилепился к глинобитному дувалу, по другую сторону которого рос сад. В этом доме находились Володя Удовиченко, врач Вася Чекин, радист Ваня Ошомок и еще восемь разведчиков. Через извилистую проселочную дорогу стоял наш домик, в котором укрылась моя группа в семь человек. Только мы успели переброситься парой фраз с майором Удовиченко, как после какой‑то гортанной команды „духи“ открыли по нам бешеный огонь из автоматов.

Мы образовали круговую оборону. Сквозь треск автоматных очередей раздался еще один гортанный выкрик, по которому „духи“ снова бросились в атаку, на этот раз охватывая нас полукругом. Но „карманная артиллерия“ сработала четко: разрывы ручных гранат следовали один за другим, каждый раз укладывая на землю по 3–4 человека из атакующей цепи.

К нашему дому удалось подобраться только троим, которые затаились за стеной вне зоны видимости. Остальные „духи“, потеряв человек тридцать, откатились за ограду сада. „Саня, за мной!“ — крикнул я и рванул по коридору. В проеме показался „душара“ и бросил гранату. Я тут же срезал его короткой очередью, и мы с Саней упали на пол. Не успела осесть пыль, как оглушенный взрывом Серендеев подбежал к двери и, высунув руку, бросил наружу свою „эфку“. Выждав, мы перепрыгнули через труп и одновременно ударили из автоматов в противоположные стороны, стоя спиной к спине. С двумя оставшимися „духами“ тоже было покончено. Вернувшись в дом, я услышал, что ранен Колесников. Валера Лобов, наш санинструктор, перевязал рану, вколол промедол и хотел оттащить подальше от окна, где Колесников устроил небольшую амбразуру. Но Витя отказался и залег у своего пулемета.

У соседей дела обстояли хуже. Был убит Слава Горобец — пуля попала ему в голову, двумя пулями в грудь тяжело ранило Володю Удовиченко — он уже умирал на руках у ребят.

Уже после боя оставшиеся в живых ребята из группы Удовиченко говорили, что ясно слышали за дувалом английскую речь, тотчас дублировавшуюся на афганском. Участие американских советников было подтверждено позднее и агентурными данными наших комитетчиков, работавших с МГБ Афганистана.

Наше спасение пришло с мощным танком, который быстро заставил замолчать пулемет и безоткатки „духов“. Под его прикрытием за нами подъехали бронетранспортеры. Так закончился этот бой, в котором мы воевали против более чем 200 душманов — только перед нашими домиками их лежало около сотни. „Духи“ лишний раз убедились, что спецназ умеет воевать и предпочитает смерть плену».

Горячий песок, раскаленные камни в горах. Жарко! Мучает нестерпимая жажда. Да, лето в Афганистане не похоже на наше. Когда у нас дурманяще ароматно пахнут травы под ласковым солнцем, под вечер приятная прохлада делает тебя невесомым, а сверчки и лягушки заводят свою привычную симфонию, — здесь солнце палит безжалостно и нестерпимо. Руки помимо воли тянутся к фляжке.

Тогда, 24 июня 1981 года, идя с товарищами в очередной раз на «боевые», Гера, естественно, о смерти не думал. Моджахеды появились перед разведчиками неожиданно. Против небольшой разведывательной группы их было многовато. Но разведчики смело приняли навязанный бой. Прицельным огнем из автомата Гера заставил духов залечь и тем самым дал возможность своим боевым товарищам развернуться для боя.